![]() | ||
---|---|---|
«Против Апиона», по книгам (2) «Против Апиона», по главам (2) |
Иосиф Флавий: «Иудейские древности» (Φλαυίου Ἰωσήπου: «Ιουδαικη Αρχαιολογια») Книга пятнадцатая Глава одиннадцатая 1 После стольких прекрасных сооружений Ирод приступил при начале восемнадцатого года [1] своего царствования к невиданному дотоле делу, а именно к перестройке храма Господня. Он желал расширить его объёмы и увеличить его высоту, считая, что тем он окончит самое замечательное из всех своих сооружений. Так оно и было в действительности, и этим Ирод снискал себе вечную славу. Но так как он знал, что народ не расположен к нему, и отлично понимал трудности такого сооружения, он счёл за лучшее, раньше, чем приступить к делу, убедить народ речью в целесообразности такого начинания. Поэтому он собрал народ и обратился к нему со следующими словами: «Сограждане! Говорить о всём, что сделано мною во время моего царствования, я теперь считаю излишним; впрочем, всё это я сделал не столько для своей собственной славы, сколько в видах вашей же личной безопасности. И вот, после того как я не забывал о вас в многоразличных и крайних бедствиях и при сооружении разных построек думал менее о себе, чем о вашем благе, я полагаю, что мне с помощью и по желанию Предвечного удалось довести вас до такого цветущего благосостояния, которого раньше не достигал народ иудейский. 2 Так говорил Ирод, и его неожиданная речь поразила большинство присутствовавших. Отсутствие твёрдой уверенности не придавало им бодрости, и они беспокоились, что царь уничтожит всё [старое] здание храма раньше, чем сможет довести до конца своё предприятие. Эта опасность казалась им тем более серьёзной, чем серьёзнее представлялись им размеры нового сооружения. Видя их в таком настроении, царь стал их успокаивать, говоря, что не раньше снесёт храм, чем когда у него будет всё готово для сооружения [нового святилища]. В этом он, действительно, и не обманул их: приготовив тысячу телег для перевозки камней, выбрав десять тысяч наиболее опытных работников, купив для тысячи священников облачения и позаботившись обучить одних из этих священнослужителей плотничьему, других же строительному искусству [4], он при такой подготовке приступил к самому сооружению нового храма. 3 Срыв древние фундаменты и возведя вместо них новые, он воздвиг на них храм длиною в сто локтей, шириною в сто, высотою же в сто двадцать локтей, из которых последние двадцать с течением времени ушли в землю, когда фундамент опустился [5]. Впрочем, возвести эти добавочные двадцать локтей мы собрались во времена Нерона. Храм был сооружён из прочных белых камней, из которых каждый имел в длину двадцать пять, в вышину восемь, а в ширину около двенадцати локтей. Всё здание, подобно царскому чертогу, понижалось к краям, тогда как высшею частью являлась средина, так что её можно было видеть издалека на расстоянии многих стадий; особенно же хорошо видно было это тем, кто жил как раз напротив здания или подходил к нему. Входные двери и их карнизы были, наподобие входа в самый храм, украшены пестрыми занавесами, на которых были вышиты узорами цветы и которые свешивались со столбов. Сверху над входом с фриза свешивалась золотая виноградная лоза, кисти которой спадали вниз. Зрители поражались в одинаковой мере как величиною, так и искусством этого украшения, равно как ценностью употреблённого на него материала. Царь окружил здание храма рядами покоев, которые все находились по величине своей в соответствии со зданием храма. При этом он потратил на них такое множество денег, что казалось, никто раньше его не мог так украсить храм. Эти здания покоились на огромной стене, в свою очередь представлявшей одно из замечательнейших человеческих сооружений. Гора (на которой стоял храм) представляла значительный каменистый холм, постепенно повышавшийся к восточной стороне города и заканчивавшийся там крутою вершиною. По повелению Предвечного первый наш царь Соломон [6] вершину этого холма отделил и обстроил крупными сооружениями, равно как воздвиг стену и снизу у подошвы холма, там, где открывается глубокое ущелье. Тут он постепенно охватил края холма большими, соединёнными свинцовыми скрепами глыбами камня, так что в конце концов получилась четвероугольная терраса, удивительная как по своему объёму, так и по высоте, на которой она находится. Огромные глыбы показывали снаружи всю свою величину, тогда как внутри они были связаны между собою прочными железными скреплениями, делавшими их устойчивыми навеки. Когда это сооружение было доведено таким образом до вершины холма, царь велел сровнять верх тем, что засыпал промежуток между скалою и стеною и устроил таким образом совершенно гладкое и ровное место без выступов. Вся окружность этой площади обнимала в совокупности четыре стадии, причём каждая сторона её имела одну стадию в длину. Внутри, вокруг всей вершины горы тянулась ещё стена, к которой с востока примыкала двойная галерея одинаковой со стеною длины и лежала как раз против находившегося в центре площадки входа в здание храма. Эту галерею украсили многие из прежних царей. Вокруг всего здания храма тянулись прибитые к стенам доспехи варваров, и к этим трофеям, которые Ирод опять поместил теперь на их прежнем месте, он присоединил ещё доспехи, отнятые им у арабов. 4 С северной стороны этого сооружения была построена прямоугольная сильная крепость, славившаяся своею неприступностью. Её воздвигли ещё предшественники Ирода, цари и первосвященники из дома хасмонейского, и назвали её Варис. Здесь сохранялось у них священное облачение, которое надевал на себя только первосвященник в случае необходимости принести жертву. Также и Ирод сохранял здесь это облачение; после его смерти оно попало в руки римлян, у которых и оставалось вплоть до времён императора Тиберия. При последнем сирийский наместник Вителлий [7], прибыв в Иерусалим и удостоившись от жителей весьма блестящего приёма, желал им выказать свою за это благодарность, и так как они просили вернуть им это священное облачение, написал о том императору Тиберию. Тиберий согласился вернуть священное одеяние иудеям, и таким образом оно оставалось у них до смерти царя Агриппы. После него тогдашний наместник сирийский Кассий Лонгин и наместник Иудеи Куспий Фад [8] приказали иудеям положить это облачение в крепость Антонию, ибо римляне одни должны были быть хозяевами, как они были таковыми и раньше. Тогда иудеи послали послов к императору Клавдию с соответственными представлениями. Когда послы эти прибыли в Рим, находившийся там как раз царь Агриппа Младший [9] обратился по этому поводу с просьбою к императору и получил разрешение вернуть иудеям облачение, причём соответственное распоряжение было послано верховному сирийскому наместнику Вителлию. Прежде первосвященническое облачение было обыкновенно запечатано печатями самого первосвященника и казначеев, так что за день до наступления праздника казначеи являлись к начальнику римского гарнизона и по поверке печатей получали от него облачение. Затем, по миновании праздника, они относили его обратно на прежнее место, показывали начальнику крепости и осматривали и удостоверяли печати. Всё это я упомянул здесь вследствие многоразличных горестных событий, имевших совершиться в будущем. 5 В западной стене, окружавшей все храмовые постройки, было четверо ворот. Одни из них вели к царскому дворцу, причём необходимо было пересечь лежавшую по пути котловину, двое вели к предместью города, а четвёртые ворота обращены были к самому городу. При этом спуск в ложбину и выход из неё совершался по ряду специально устроенных для того ступеней. Город лежал как раз напротив святилища, образуя амфитеатр, за которым с южной стороны тянулось глубокое ущелье. 6 Самый храм был отстроен священнослужителями за один год и шесть месяцев. Весь народ преисполнился радости и возблагодарил Господа Бога, во-первых, за быстрое окончание работы, а затем и за ревность царя. При этом они устроили радостный праздник в честь освящения храма. Царь принёс в жертву Предвечному триста волов; остальные жертвовали каждый сообразно своим средствам; впрочем, невозможно установить совершенно точное число принесённых тогда в жертву животных. При этом день освящения храма совпал с днём восшествия царя на престол (а этот день уже всегда праздновался), и поэтому теперь празднество отличалось особенным блеском. [1] В «Иудейской войне» (I, 21, 1) Иосиф говорит о том, что Ирод заново отстроил храм на пятнадцатом году своего правления. [2] Речь идёт о персидских царях Кире II (559-530 гг. до н.э.) и Дарии I (522-486 гг. до н.э.). [3] Иосиф Флавий говорит здесь о первом храме, возведённом при царе Соломоне и о втором, построенном вместо разрушенного Навуходоносором в конце VI в. до н.э. при тогдашнем персидском сатрапе Зоровавеле. [4] Эти священнослужители должны были строить те части храма, куда запрещался вход мирянам. (перев.) [5] Здесь текст представляет пропуск, восстановленный мною по латинскому переводу. (перев.) [6] Конечно, Соломон вовсе не был первым царём Иудейским. Его здесь и в других местах (например, XX, 10) Иосиф называет так, потому что желает характеризовать Соломона как первого действительно блестящего и могущественного государя евреев. (перев.) [7] Луций Вителлий был наместником Сирии в 35-39 гг. н.э., Тиберий же был императором с 14 по 37 г. н.э. [8] Следовательно, это могло произойти в период с 45 по 47 г. н.э. [9] Это Агриппа II, сын Агриппы I. [10] Капитель - венчающая часть колонны. Коринфские капители (наиболее пышные из всех видов греческих капителей) представляли собой расширяющиеся кверху чаши, украшенные стилизованными листьями и завитками. [11] Вот этот текст, найденный недавно: «Ни один иноземец не смеет войти за решётку и ограду святилища. Кто будет схвачен, тот сам станет виновником собственной смерти». (перев.) |
SAPE |
© The FontCity, ltd, 2011