![]() | ||
---|---|---|
«Против Апиона», по книгам (2) «Против Апиона», по главам (2) |
Иосиф Флавий: «Иудейские древности» (Φλαυίου Ἰωσήπου: «Ιουδαικη Αρχαιολογια») Книга десятая Глава одиннадцатая 1 Царь Навуходоносор умер, процарствовав сорок три года, и был человеком предприимчивым и гораздо более счастливым, чем его предшественники на престоле. Об его деяниях упоминает в третьей книге своей халдейской истории и Берос, говоря следующим образом: «Когда отец его Набопалассар узнал, что наместник, назначенный над Египтом, Келесирией и Финикией, отпал от него, старик, не будучи уже более в силах лично переносить трудности похода, поручил своему сыну Навуходоносору, который был тогда молодым человеком, часть своей рати и выслал его во главе её против сатрапа. Сойдясь с отступником и сразившись с ним, Навуходоносор разбил его, а все страны вновь вернул под власть своего царства. Около того же времени отец его Набопалассар заболел в городе Вавилоне и умер, процарствовав двадцать один год. Когда вскоре затем Навуходоносор узнал о кончине отца своего, он [немедленно] распорядился относительно Египта и прочей области, поручил нескольким друзьям военнопленных иудеев, финикийцев, сирийцев и египтян и, велев им отправиться с главными военными силами и всей добычей в Вавилонию, сам, в сопровождении небольшой свиты, поспешил через пустыню в Вавилон. Приняв затем дела, которыми пока (во время его отсутствия) заведовали халдеи, и престол, временно занятый знатнейшим из них, и став таким образом единодержавным правителем над царством отца своего, Навуходоносор велел отвести для поселения прибывшим между тем военнопленным местности в самых плодоносных частях Вавилонии, сам же занялся щедрым украшением из военной добычи святилища Ваала и прочих храмов; он также обновил древний город, доказав ему своё расположение тем, что расширил его новыми зданиями, а чтобы врагам, в случае осады, невозможно было отвести русло реки, окружил город двумя цепями стен, по три внутри и по стольку же извне. Одну из этих стен он соорудил из кирпичей и асфальта, а другие из одного кирпича. Укрепив столь подобающим образом город стенами и украсив их богатыми воротами, царь приступил к сооружению нового дворца, находившегося рядом с отцовским дворцом и соединённого с ним; было бы лишним описывать устройство этого нового здания и вообще все его богатое убранство; скажем лишь, что оно было огромно и замечательно и было воздвигнуто в пятнадцать дней. При своём дворце он велел соорудить каменные возвышения, совершенно похожие по виду на горы, обсадил их всевозможными деревьями и устроил так называемый висячий сад, вследствие желания жены его, происходившей из Мидии, иметь такую вещь, к которой она привыкла у себя на родине». 2 После смерти Навуходоносора преемником его стал сын его Авиламародах [6], который немедленно освободил от оков иерусалимского царя Иехонию, принял его в число ближайших друзей своих, одарил его богатыми дарами и сделал его заведующим царскими имуществами в Вавилонии. Ведь отец его (Навуходоносор) не сдержал клятвы верности по отношению к Иехонии, который добровольно с жёнами, детьми и всеми родственниками своими сдался ему ради спасения своего отечества, чтобы город после осады не был разграблен при своём падении, как это мы, однако, выше уже рассказали. Когда же и Авиламародах после восемнадцатилетнего царствования скончался, власть его перешла к его сыну Ниглисару [7], который умер, быв царём в течение сорока лет. После него царская власть перешла по наследству к его сыну Лавосордаху [8], но оставалась в его руках всего только семь месяцев, потому что он по истечении этого времени умер, а затем перешла к Валтасару, носившему у вавилонян имя Навоандила [9]. Против последнего пошли войной персидский царь Кир и мидийский - Дарий [10]. 3 Услыхав это, Валтасар приказал позвать Даниила и, переговорив с ним, чтобы ознакомиться с ним и его учёностью, а также сказав ему, что в нём, Данииле, жив дух Божий и что он один только умеет разгадать то, что недоступно всем прочим, просил его разобрать письмена и объяснить смысл их. За это он обещал Даниилу дать право ношения пурпурной одежды и золотой цепи на шее, отдать ему треть своей царской власти и возвести его в награду за его мудрость в такой почёт, что он обратит на себя внимание решительно всех и все станут спрашивать о причине такого его благополучия. Однако Даниил просил царя оставить при себе все указанные подарки, так как божественная мудрость не продажна и достигается нуждающимся в ней даром, и обещал объяснить ему загадочные письмена. Последние, сказал он, означают наступление конца его жизни, так как он не научился благочестию и нисколько не думает о том, что выше одного человеческого благополучия, несмотря на то, что отец его был жестоко наказан за своё презрительное отношение к Господу Богу. Невзирая на то, что Навуходоносор за свои безбожные деяния был удален в общество диких зверей и лишь путём многих молений и просьб смягчил гнев Предвечного и мог снова вернуться к жизни среди людей и на своё царство и за это до скончания дней своих восхвалял Всевышнего, у которого вся власть и который заботится о людях, он сам, Валтасар, совершенно забыл обо всём этом и помимо всех прочих богохульств осквернил божественные сосуды, употребив их во время пира со своими наложницами. И вот за это-то Господь Бог и разгневался на него и путём надписи указывает ему, каким образом ему придётся окончить жизнь свою. А смысл тех письмен таков: «...мане - это на эллинском языке [11] означает число, т.е. время жизни твоей и владычествования исчислил Господь Бог и тебе остается ещё немного времени жить; текел - это означает вес, т.е. по отношению к тебе Предвечный взвесил время твоего царствования и объявляет тебе, что оно идёт уже к концу: фарес - это на эллинском языке значит раздел. Другими словами. Предвечный разделит твоё царство и распределит его между мидянами и персами» [12]. 4 Когда Даниил сообщил царю смысл письмен на стене, Валтасара, как это и вполне естественно при таких грустных данных, обуяли печаль и отчаяние. 5 Итак, пока Даниил занимал столь почётную должность и пользовался особенным расположением Дария, да и всем народом признавался за единственного человека, носившего в себе дух Божий, он тем не менее успел возбудить и зависть против себя; ведь всегда люди относятся друг к другу недоброжелательно, если видят, что кто-либо из их среды снискал себе в глазах правителей большее, чем они сами, благоволение. Но сколько они ни старались найти случай, по которому они могли бы наклеветать на любимца Дария, он не подавал им никакого к тому повода. Будучи выше денег и относясь враждебно к какому бы то ни было подкупу, да и считая крайне постыдным брать какое бы то ни было вознаграждение, даже и законное, Даниил не давал своим ревностным недоброжелателям ни малейшей возможности подкопаться под него. И вот, когда последние не смогли найти решительно никакого повода обвинить его пред царём, дабы такою гнусною клеветою лишить его расположения Дария, они выискали другой способ избавиться от него. Видя, что Даниил трижды в день молится Предвечному, они решили употребить это обстоятельство, чтобы загубить его, и потому, придя к Дарию, заявили ему, что его сатрапы и военачальники решили в течение тридцатидневного срока дать покой народу, чтобы никто не мог в продолжение этого времени обращаться с просьбами ни к нему, Дарию, ни к богам и чтобы всякий, кто вздумал бы нарушить это постановление, был брошен в яму и там погиб. 6 Царь, не поняв их злого умысла и не подозревая, что всё это направлено против Даниила, выразил своё согласие на их решение и, обещав им утвердить это постановление, выработал форму, в которой можно было бы объявить народу о решении сатрапов. И вот в то время как решительно все опасались преступить изданное постановление, Даниилу не приходила в голову даже и мысль о том, чтобы последовать общему примеру, но он по-прежнему, по своей привычке, на глазах у всех молился Предвечному. Тогда сатрапы, видя, что их уловка, предпринятая ими против Даниила, вполне удалась, немедленно явились к царю и обвинили Даниила как единственного, который преступает предписания (в то время как никто другой не дерзает молиться богам) и делает-де всё это вовсе не из благочестия, но потому, что он чувствует себя безопасным и совершенно независимым в глазах своих завистников. Но так как они предполагали, что Дарий, вследствие своего чрезмерного расположения к Даниилу, охотно простит ему даже нарушение его собственных постановлений, а именно этого-то они желали избежать и в этом-то пункте и добирались до Даниила, то они не стали и говорить о помиловании, но потребовали, чтобы, сообразно закону, Даниил был брошен в яму со львами. Тогда Дарий, надеясь на то, что Даниила поддержит Предвечный и что он не потерпит вреда от диких зверей, стал уговаривать [своего любимца] храбро встретить опасность. Когда Даниил был спущен в яму, то царь, собственноручно запечатав камень, лежавший над отверстием ямы, удалился к себе, но, крайне беспокоясь за Даниила, не ел в тот день уже более ничего и провёл всю ночь без сна. С наступлением дня он поднялся с ложа и отправился к яме. Найдя печать, которую он оставил на камне, целою, он открыл отверстие и громко позвал Даниила по имени, желая узнать, не спасся ли он. Когда последний отвечал царю, что с ним не произошло никакого несчастья, Дарий велел извлечь его из ямы с дикими зверьми. И хотя недоброжелатели Даниила увидели его целым и невредимым, они решили, что он спасся не благодаря Предвечному и Его попечению о нём, но потому, что львы, заранее насытившись пищею, не были голодны и потому не тронули Даниила. Всё это они стали высказывать царю. Последний же, разгневавшись на их испорченность, приказал бросить львам сперва множество мяса, а затем, когда львы насытились, также и врагов Даниила спустить в яму, чтобы узнать, действительно ли львы не тронули его вследствие своего пресыщения. И вот тут-то, когда сатрапы были брошены на съедение львам, Дарий мог воочию убедиться, что именно Всевышний спас Даниила: львы не пощадили ни одного из сатрапов, но разорвали их всех, как будто были ещё голодны и нуждались в пище. Я же полагаю, что они рассвирепели не от голода, так как они незадолго перед тем вдоволь поели мяса, но от людской испорченности, которую, по определению Предвечного, поняли в наказание людям, даже неразумные животные. 7 Когда таким образом погибли злоумышленники Даниила, то царь Дарий разослал по всей стране приглашение воздать славу тому Богу, которому поклоняется Даниил; при этом царь признавал этого Бога единственно истинным и всемогущим. Даниила он осыпал неописуемыми почестями, сделав его самым близким к себе человеком. Пользуясь таким почётом и столь блестящим положением за общераспространённую славу о своей близости к Предвечному, Даниил соорудил в мидийской столице Экбатанах дворец; здание дивное и необычайно искусное, которое сохранилось в целости по сей день, производит на зрителей ошеломляющее впечатление и кажется каждому отстроенным как раз в самый тот день, когда его видишь, настолько жива и поразительна его красота, не поддающаяся столь продолжительному периоду времени. Ведь обыкновенно людские сооружения испытывают ту же самую судьбу, что и люди, причём они с годами теряют свою прочность, портятся и лишаются своей блестящей внешности. В этом дворце по сей день хоронят мидийских, персидских и парфянских царей, и заведование этим зданием поручено иудейскому священнику; так это осталось до нашего времени. Впрочем, в жизни этого человека (Даниила) можно отметить ещё целый ряд удивительных и необычайных случаев, о которых я расскажу. Всё, что бы с ним ни случалось, было необыкновенно, как и подобает одному из величайших пророков, и таким образом он не только при жизни своей удостоился всякого почёта от царей и народа, но снискал себе и после смерти вечную славу. Оставленные им после себя сочинения ещё и по сей день читаются у нас, и мы приходим на основании их к твёрдой уверенности, что Даниил был близок к Предвечному. Дело в том, что он не только постоянно предсказывал, подобно всем прочим пророкам, будущее, но в точности определял время исполнения своих предсказаний; но в то время как другие пророки предсказывали [всегда] худшее и вследствие этого навлекали на себя неудовольствие правителей и народа, Даниил был для них предвещателем добра, так что хорошие предсказания его привлекали к нему всеобщие симпатии; а так как в конце концов предвещания его всегда сбывались, то он вместе с тем снискал себе в глазах простонародья и славу божественности. Он оставил нам записи, по которым мы можем в точности и в вполне определённой форме ознакомиться с его предвещаниями. [1] Мегасфен - советник Селевка I Никатора (311-281 гг. до н.э.), в 90-х гг. III в. до н.э. был отправлен послом к индийскому царю Чандрагупте (греч. Сандракотту), оставил описание Индии, сохранившееся только частично, главным образом у Страбона. Сведения о походах Навуходоносора у Мегасфена вымышлены и не подтверждаются документальными источниками. [2] В древности так именовалась вся Африка. [3] В этом случае синоним Испании. [4] Это, вероятно, Диокл Пепарефский, живший не позже III в. до н.э. (перев.) [5] Об этом писателе, кроме сказанного здесь, ничего неизвестно. (перев.) [6] В Четвёртой книге Царств (25:27) и Книге пророка Иеремии (52:31) - «Евиль-меродах», вавилонское Авиль-Мардук (562-560 гг. до н.э.), старший сын Навуходоносора II. [7] Нериглиссар (560-556 гг. до н.э.), халдей по происхождению, военачальник, выше упоминался как один из полководцев, штурмовавших Иерусалим в царствование Навуходоносора II. Совершил покушение на Авиль-Мардука, последний был убит. Был женат на дочери Навуходоносора II. Правил не сорок, а всего четыре года. [8] Это Лабаши-Мардук, был отстранён от власти сторонниками вавилонской знати. [9] Это Набонид; правил с мая 556 по октябрь 539 г. до н.э. [10] Здесь явное недоразумение: Дарий не мидянин, а представитель персидского царского рода Ахеменидов и правил намного позднее Кира. [11] Приведённые здесь слова - из арамейского, а не из греческого языка. [12] Дословно «мене, мене, текел, упарасин» по-арамейски значит - «исчислен, исчислен, взвешен и разделён». [13] Иосиф Флавий имеет здесь в виду Киаксара II, сына последнего мидийского царя Астиага (585-550 гг. до н.э.). Введение этой мифической личности в историческую канву основано, вероятно, исключительно на смутном воспоминании о том, что персидскому господству предшествовало мидийское владычество. Имя Астиага было забыто и его заменили очень распространённым персидским именем «Дарий». Вавилония никогда не находилась во власти мидян. (перев.) [14] Сатрапы (др.-перс. «ситраб») - в Древнем Иране наместник области (сатрапии), пользовавшийся неограниченной гражданской властью. [15] Сузы (Шушан, греч. Хоасп) - древний город, столица Элама. [16] В основу рассказанного в этой главе легли данные Четвёртой книги Царств (25:27-30) и Книги пророка Даниила (5:1-6:28; 8:1-26). |
SAPE |
© The FontCity, ltd, 2011