Здоровых детей помещают в психиатрическую больницу и подвергают пыткам. Это называют воспитательной работой с трудными детьми.
Вам кажется, что это бредни? Увы, суровая реальность современной России:
http://holyscripture.ru/forum/viewtopic ... 4717#p4717
Религия и психиатрия
Карательная психиатрия
• «Слова мудрых - как иглы и как вбитые гвозди...»
• «The words of the wise are as goads, and as nails fastened...»
• «The words of the wise are as goads, and as nails fastened...»
Лоботомия
Хирург с ножом для колки льда. Американский врач Уолтер Фримен превратил лоботомию в конвейерное производство.
Еженедельное эссе о медицинской истории США писателя и политолога-американиста Кирилл Бенедиктов, специально для Ильинская Больница.
***
Страшное слово «лоботомия» известно всем, кто смотрел такие голливудские фильмы, как «Пролетая над гнездом кукушки» или «Остров проклятых». В финале первого фильма главного героя, бунтаря-анархиста Макмерфи, бросившего вызов жестокой хозяйке психиатрической лечебницы медсестре Рэтчед, подвергают операции, после которой он превращается в лишенный разума и эмоций овощ. «Остров проклятых» кончается тем, что персонаж Леонарда Ди Каприо, федеральный маршал Тедди Дэниелс, осознав, что он в состоянии помешательства убил жену и трех своих детей, соглашается на лоботомию со словами: «Что лучше – жить монстром или умереть человеком?». В обоих случаях речь не идет о физической смерти, но о стирании личности. Этим-то лоботомия и страшна.
Мы привыкли к тому, что из нашего организма можно удалять аппендикс, селезенку, мочевой пузырь и даже почку («не понимаю, как может парень с двумя здоровыми почками говорить, что у него нет денег на подарки»). Но при одной мысли о том, что скальпель врача может вырезать часть нашего драгоценного «серого вещества» становится как-то не по себе.
А между тем, еще относительно недавно лоботомия считалась эффективным средством для психокоррекции: в сороковых-пятидесятых годах прошлого века только в США делали десятки тысяч таких операций. История лоботомии в США тесно связана с именем доктора Уолтера Джея Фримена, получившего прозвище «Хирург с Ножом для колки льда». Про него мы сегодня и расскажем.
Уолтер Джейсон Фримен II родился в 1895 г. в Филадельфии, штат Пенсильвания, в семье потомственных врачей. Его дед, Уильям Уильямс Кин, прославился как военный хирург во время Гражданской войны в США. Отец – Уолтер Фримен I – тоже был весьма успешным врачом с обширной практикой. Его доходы позволили Фримену-младшему закончить Йельский университет, а затем продолжить изучение неврологии в Медицинской школе Университета Пенсильвании. Звездой Медицинской школы был профессор Уильям Гибсон Спиллер, один из основоположников клинической неврологии. Фримен внимательно изучал его работы и даже обращался к своему кумиру с просьбой взять его в ассистенты, но Спиллер его просьбу отклонил.
Потерпев эту досадную неудачу, Фримен переехал в Вашингтон, где открыл свою собственную практику – он стал первым и на долгие годы единственным неврологом в городе. Он много работал в лабораториях госпиталя Св. Елизаветы – старейшей федеральной психиатрической лечебницы, основанной еще в 1852 г. и до 1916 г. называвшейся «Государственным госпиталем для безумных». Сейчас большая часть корпусов этого монументального комплекса законсервирована, а несколько зданий и вовсе отданы Министерству государственной безопасности США. Но в двадцатых годах двадцатого столетия в госпитале размещались тысячи пациентов, страдавших теми или иными душевными болезнями. Для Фримена госпиталь стал просто Клондайком – он мог изучать здесь любые психические отклонения, какие только посчитал бы нужным. Наблюдая пациентов, он обращал самое пристальное внимание на физическую боль, которую они испытывали во время приступов или лечебных процедур. Как сдержанно сообщают энциклопедии, это «побудило его продолжать обучение в сфере невропатологии». Почему доктора так привлекал именно этот аспект состояния душевнобольных, до сих пор неясно. Но именно интерес Фримена к процессу зарождения болевых ощущений в мозгу в конце концов и привел его к использованию метода лоботомии для лечения психических заболеваний.
В 1936 г. Фримен впервые услышал о методе лейкотомии, разработанном португальцем Эгашем Монишем. Человек этот заслуживает отдельного рассказа, но поскольку наш сегодняшний герой – Уолтер Фримен, рассказ о Монише придется сократить до нескольких абзацев.
На самом деле его звали Антонио Каэтану ди Абреу Фрейри Эгаш Мониш и он происходил из старой аристократической семьи, хотя к прославленному рыцарю XII в. Эгашу Монишу, сражавшемуся под знаменами короля Афонсу Энрикеша, первого короля Португалии, отношения, скорее всего, не имел. Антонио Каэтану был личностью разносторонней: во время учебы в университете Коимбры долго не мог выбрать, чем ему больше хочется заниматься – математикой или медициной, потом все же выбрал медицину и даже написал несколько монографий (о дифтерии и патофизиологии секса), но вскоре увлекся политикой и стал депутатом парламента. Первая мировая война вновь пробудила в Монише интерес к медицине, и в 1917 г. он издал монографию «Военная неврология», посвященная изучению ранений в голову. Но совмещать политическую деятельность и научные исследования было непросто. Сначала Мониша отправили во Францию подписывать Версальский договор от лица Португалии. Затем, когда он блестяще справился со своей миссией, назначили министром иностранных дел страны. Какое-то время Монишу просто некогда было заниматься медициной, и только после того, как к власти в Португалии пришли консерваторы, либерал Мониш вернулся к своей любимой неврологии.
И не зря: в 1927 г. он разработал метод рентгеноконтрастной церебральной ангиографии, позволивший врачам в буквальном смысле заглянуть под черепную коробку без хирургического вмешательства. Мониш придумал использовать для рентгена контрастные препараты на основе йода и тория – теперь-то это кажется нам самым обычным делом, но до Мониша никто до такого «простого» способа не додумался. За это португальца номинировали на Нобелевскую премию, но тогда он ее не получил. Нобелевка досталась Монишу только в 1949 г. – за «открытие терапевтического воздействия лейкотомии при некоторых психических заболеваниях».
Лейкотомию Мониш открыл под влиянием работ двух американских физиологов – Джона Фултона и Карлайла Джейкобсена из Йельского университета. Они занимались нейрофизологией приматов – тех самых приматов, тестикулы которых обеспечили мировую славу и богатство «обезьяньему доктору» Сержу Вороноффу. Только Воронофф резал обезьян снизу, а Фултон с Джейкобсеном – сверху. Они вскрывали черепные коробки приматов – совсем как в фильме «Индиана Джонс и Храм Судьбы» - но не с целью полакомиться их мозгом, а для экспериментов по удалению префронтальной коры.
Выяснилось, что обезьяны, у которых вырезали значительную часть этой структуры, сохранили все свои основные жизненные функции – но стали очень спокойными, как будто скальпель удалил им центр нервного возбуждения. Правда, еще и очень тупыми.
Мониш решил, что метод Фултона-Джейкобсена может быть успешно применен и в лечении психических расстройств человека.
Надо отдать должное Монишу – будучи основоположником и пионером лоботомии, он считал, что хирургическое вмешательство в такой сложный орган, как мозг, должно применяться лишь в крайних ситуациях, когда любые другие методы бессильны. И даже тогда речь не шла о повреждении лобных долей мозга (как в опытах Фултона-Джейкобсена), а только о рассечении белого вещества нейрональных связей, соединяющих лобные доли с другими отделами мозга. Эффект, согласно Монишу, должен быть не меньшим, чем при удалении части коры – ведь «центры возбуждения» в лобных долях теперь не имели возможности передавать импульсы всему мозгу. Отсюда и название «лейкотомия» - от греческих слов λευκός - «белый» и τομή - «разрез».
Первую операцию по рассечению белого вещества Мониш провел в ноябре 1935 г. Сам он при этом инструментов в руках не держал: Мониш уже давно страдал подагрой, которая не давала возможности делать точные движения, а любая ошибка могла поставить крест на новом методе. Поэтому оперировал – под чутким руководством Мониша – молодой хирург Алмейда Лима. Он просверлил в черепе буйнопомешанного пациента психиатрической лечебницы отверстие, и ввел в него тонкую металлическую петлю. Несколько вращательных движений – и белое вещество, которое, как мост, соединяло передний отдел больших полушарий мозга с другими его отделами, было необратимо разрушено.
После операции пациент успокоился – перестал бросаться на санитаров и других больных, подолгу сидел без движения, глядя в одну точку. Поскольку лобные доли мозга отвечают, помимо прочего, за мышление и мотивацию поступков, было очевидно, что мыслителя из него уже никогда не выйдет, но, по крайней мере, его психическим страданиям был положен конец – так, во всяком случае, рассуждал Мониш.
Сам Мониш был далек от того, чтобы рекламировать свой метод как панацею от душевных болезней, и не скрывал, что около трети пациентов не испытывают никакого улучшения по сравнению с состоянием до операции. А вот наш главный герой Уолтер Фримен – настало время к нему вернуться – вовсе не склонен был рефлексировать по этому поводу. Если хирургическое вмешательство гарантировано делает из буйных больных тихих, его следует использовать максимально широко! Для Фримена Мониш был настоящим идолом – единственное, чего, на взгляд американца, не хватало португальскому хирургу, так это бизнес-жилки. Ведь известно же, что без паблисити нет просперити!
Через год после первой операции Мониша Фримен, которому ассистировал нейрохирург Джеймс Уоттс, провел первую префронтальную лоботомию в Соединенных Штатах. Пациентом их стала домохозяйка Элис Худ Хэммэтт из Топеки, штат Канзас.
Элис Хэммет было 63 года, и она страдала от постоянного беспокойства и панических атак, делавших ее частым «гостем» психиатрических лечебниц. Операция была сделана строго в соответствии с разработанным Монишем методом: сначала Фримен и Уоттс просверлили отверстие в черепе над левой лобной долей, затем ввели туда петлю на глубину четыре сантиметра и разрезали белое вещество. Вся операция длилась около часа.
После операции Элис несколько месяцев страдала от мышечных судорог, которые, судя по всему, были следствием вмешательства в работу ее мозга. Однако беспокойство оставило ее, и ни одной панической атаки с тех пор она не испытала. Муж Хэммет признавал, что в последующие пять лет она вела себя «более нормально, чем когда-либо прежде», и называл эти годы «счастливейшими в жизни» (в возрасте 68 лет Элис Хэммет умерла от пневмонии).
Успех первой операции окрылил Фримена. За период с сентября по ноябрь 1936 г. они с Уоттсом провели 20 таких операций, а к 1942 г. количество выполненных ими лоботомических процедур превысило 200. Опубликованные результаты наблюдений выглядели лучше, чем у Мониша: 63% пациентов «выздоровели» или, по крайней мере, «улучшили свое состояние», у 24% не было заметно никаких изменений, и в 14% случаев состояние больных после операции ухудшилось. Сейчас нам ясно, что «выздоровление» заключалось только в том, что буйные помешанные становились тихими и покорными, не представлявшими более опасности для окружающих: в результате их выписывали из психиатрических лечебниц, так что формально они действительно считались «выздоровевшими».
Шла Вторая мировая война. Психиатрические лечебницы США – и в первую очередь госпитали Министерства обороны – были переполнены солдатами и офицерами, испытавшими шок при столкновении с жестокой реальностью войны. (в упоминавшемся уже фильме «Остров проклятых» причиной безумия главного героя стало потрясение, пережитое им в немецком концлагере Дахау, который он вместе с товарищами освобождал в 1945 г.) Их было очень много – тысячи, если не десятки тысяч – и одни только расходы на их содержание (еда, лекарства, медперсонал) грозили разорить американское военное ведомство. Тут-то как раз и пришлась ко двору лоботомия, оказавшаяся не только эффективным, но еще и дешевым методом: поставленная на поток, она позволяла в самые сжатые сроки «лечить» даже безнадежных больных – и выписывать их из государственных психушек, облегчая тем самым нагрузку на бюджет.
Уолтер Дж. Фримен быстро понял, что формула успеха описывается словами: «быстрее и дешевле». И упростил метод своего учителя Мониша почти до крайности.
Теперь ему не было нужды сверлить отверстие в черепе (процедура, на которую уходила почти половина времени и которая требовала наличия ассистента). Вместо этого Фримен использовал обычный нож для колки льда и хирургический молоток. Прикладывал нож к тонкой кости над глазным яблоком и одним точным ударом пробивал ее, вводя лезвие в мозг. Два-три вращательных движения ножом – и дело было сделано.
Первой пациенткой, опробовавшей на себе новый метод, получивший название трансорбитальная лоботомия, стала 29-летняя домохозяйка Салли Эллен Ионеско, склонная к суицидальному поведению. Для начала Фримен провел «анестезию», вырубив Ионеско с помощью инструментов для электросудорожной терапии. Потом вонзил ей в глазную впадину свой «нож для колки льда» и движением рукоятки рассек волокна лобных долей мозга. При этом он заверил семью Салли, что операция устранит из душевной болезни Ионеско ее эмоциональную составляющую.
Удивительно, но эта варварская процедура не превратила Ионеско в овощ. Память Салли значительно ухудшилась, но она сохранила какую-то часть рассудка и вела «относительно нормальную жизнь». Ее дочь потом говорила журналистам: «Это было трудное решение, но для меня это было хорошо. Думаю, для мамы это тоже было хорошо. И я думаю, что лоботомия, которую он (Фримен) сделал для нее, тоже была очень хорошей. Конечно, была эта электрошоковая терапия. Конечно, теперь для этого есть лекарства, но тогда у них ничего не было. Те люди, которые обвиняют его, не понимают, что у них в то время не было ничего другого, никто ничего просто не придумал».
Но если Салли Ионеско можно, хоть и с натяжкой, считать примером счастливого исхода лоботомии, то другим пациентам Доктора «Мозгореза» повезло куда меньше.
В 1941 г. Фримен и Уоттс провели одну из самых известных своих операций – лоботомию дочери видного бизнесмена и политика Джозефа Кеннеди, Розмари.
Розмари была третьим ребенком Джозефа и Розы Кеннеди и их первой дочерью. Полученная при рождении травма (кислородное голодание в следствие асфиксии) стала причиной отставания Розмари в развитии: добрая и веселая по характеру, она плохо училась, и в 15 лет читала, писала и считала на уровне ученицы четвертого класса. Ее IQ колебался между 60 и 70, и с каждым годом ее отставание от сверстниц становилось все заметнее. Став старше, Розмари начала вести себя слишком вольно, убегала из католического пансиона, где воспитывалась, попадала в некрасивые истории.
В 1941 г. кто-то рассказал Джозефу Кеннеди о новом методе лечения, который гарантировал «успокоение» перепадов настроения и прекращение вспышек агрессии и злобы. Заинтересованный политик обратился к Фримену и Уоттсу. В книге Рональда Кесслера «Грехи отцов: Джозеф Кеннеди и династия, которую он основал» приводится рассказ Уоттса об этой операции (Уоттс говорит о себе в третьем лице):
«Мы прошли через верхнюю часть головы, я думаю, что она не спала. Она приняла слабый транквилизатор. Я сделал хирургический разрез в мозг через череп. Рядом со лбом. С обеих сторон. Мы только что сделали небольшой разрез, не более дюйма». Инструмент, который доктор Уоттс использовал, выглядел как нож для масла. Он повернул его вверх и вниз, чтобы разрезать ткани головного мозга. «Мы вставляем инструмент внутрь», сказал он. После того, как доктор Уоттс сделал разрез, доктор Фримен начал задавать вопросы Розмари. Например, он попросил её процитировать молитву Господню или спеть «Боже, благослови Америку» или считать в обратном направлении. … «Мы делали оценку того, на сколько делать разрез на основе того, как она отвечала». … Когда она начала говорить бессвязно, они остановились».
Врачи остановились, но было уже поздно. Состояние Розмари сильно ухудшилось. Ее умственное развитие деградировало до уровня двухлетнего ребенка – она перестала узнавать окружающих (единственным исключением была ее сестра Юнис), ее речь стала бессвязной, и она перестала контролировать свои движения. Несколько лет она прожила в частной психиатрической клинике «Крейг Хаус», а затем семья купила ей дом, где она и прожила всю свою оставшуюся жизнь – а жизнь эта была очень долгой. Розмари Кеннеди умерла в 2005 г. в возрасте 86 лет на руках у своей любимой сестры Юнис, став первым ребенком Джозефа и Розы, умершим от естественных причин – смерть четырех других заставила Америку судачить о «проклятии рода Кеннеди». Впрочем, это уже другая история.
Самое загадочное в этой истории то, что отец Розмари нисколько не рассердился на Фримена и Уоттса за то, что они сотворили с его дочерью. «В конце концов, - писал он спустя 17 лет после операции, - решение проблемы с Розмари сыграло важную роль в том, что все Кеннеди смогли дальше заниматься делом своей жизни».
А Фримен смог и дальше заниматься тем, что приносило ему доход и известность – то есть лоботомией. Избавившись от Уоттса (позже тот утверждал, что сам покинул коллегу, разочаровавшись в эффективности его метода) он купил фургон, в котором помещалось все оборудование для операций, и принялся путешествовать по Соединенным Штатам, посещая психиатрические лечебницы, популяризируя свои взгляды и обучая персонал довольно простому методу трансорбитальной лоботомии. Согласно популярному мифу, он называл свой фургон «лоботомобилем», но скорее всего, сам Фримен такое название не использовал – он вообще был склонен относиться к своей работе очень серьезно.
За каждую операцию Фримен брал всего лишь 25 долларов – но число его пациентов исчислялось тысячами. Всего Уолтер Джей Фримен выполнил не менее 4000 лоботомических операций в 23 штатах страны, из которых 2500 операций были проведены с помощью «ножа для колки льда» (позже он изобрел специальные инструменты для проведения трансорбитальной лоботомии – лейкотом и орбитокласт. Со временем он превратил лоботомию в шоу – в газетах писали о «хирургическом театре Уолтера Фримена». Он мог, например, взять в каждую руку по лейкотому и отточенным движением загнать их в оба глаза. Он жевал жвачку во время операции и часто не мыл руки перед тем, как приступить к лоботомии, повторяя свою любимую поговорку: «все, что живет – все гадит».
В 1967 г. семидесятидвухлетний Фримен выполнил свою последнюю лоботомию. Хелен Мортенсен, пациентка, завершившая длинный ряд жертв Доктора «Мозгореза», была своего рода «рекордсменкой» - она ложилась под «нож для колки льда» в третий раз! И третий раз стал для нее роковым – вскоре после операции Мортенсен умерла от кровоизлияния в мозг. Проведенное расследование показало, что эту участь разделили еще 100 пациентов Уолтера Фримена, а общее количество больных, умерших после лоботомии, достигло 15% (не менее 600 человек!). Одному из пациентов Фримена особенно не повезло: в операционную вошел фотограф, чтобы запечатлеть знаменитого хирурга во время лоботомии, и тщеславный доктор принялся позировать, не выпуская из рук «нож для колки льда». Пока фотограф выбирал ракурс, инструмент случайно погрузился в мозг пациента слишком глубоко.
Присутствие фотографа во время операции могло удивить только тех, кто не знал, что выполняя трансорбитальную лоботомию, доктор Фримен не носил ни перчатки, ни маску. После того, как он отошел от дел, выяснилось, что во время своих путешествий по Америке Доктор «Мозгорез» лоботомировал 19 несовершеннолетних подростков и даже одного четырехлетнего ребенка…
Один из пациентов Фримена, Говард Далли (мачеха силой заставила его лечь под нож Фримена, когда ему было всего 12 лет) чудом не превратился в пускающего слюни идиота, но сумел мобилизовать свои душевные силы, вернулся к полноценной социальной жизни и написал книгу «Моя лоботомия», в которой подробно описал свои впечатления от операции, и то, как она повлияла на его жизнь. Читать эту книгу по-настоящему страшно, но она во многом изменила отношение американского общества к лоботомии. Впрочем, уже в конце 60-х годов, когда Фримен перестал оперировать, эта процедура считалась слишком травматичной и опасной: почти повсюду ей предпочитали более щадящие методы лечения. И тем не менее, статистика ужасает: с 1936 г. (первой операции Фримена) и до 1967 г. (его последней лоботомии) эта варварская процедура была проделана над 50.000 американцев. При этом показаниями к лоботомии были не только шизофрения, но и тяжелый невроз навязчивых состояний, и даже гомосексуализм. И хотя точные цифры не известны до сих пор, можно предполагать, что многие тысячи пациентов – в том числе и вполне здоровых психически людей - были превращены в бессловесных и покорных зомби острым лезвием лейкотома, зловещего изобретения доктора Уолтера Фримена.
© Ильинская Больница
Еженедельное эссе о медицинской истории США писателя и политолога-американиста Кирилл Бенедиктов, специально для Ильинская Больница.
***
Страшное слово «лоботомия» известно всем, кто смотрел такие голливудские фильмы, как «Пролетая над гнездом кукушки» или «Остров проклятых». В финале первого фильма главного героя, бунтаря-анархиста Макмерфи, бросившего вызов жестокой хозяйке психиатрической лечебницы медсестре Рэтчед, подвергают операции, после которой он превращается в лишенный разума и эмоций овощ. «Остров проклятых» кончается тем, что персонаж Леонарда Ди Каприо, федеральный маршал Тедди Дэниелс, осознав, что он в состоянии помешательства убил жену и трех своих детей, соглашается на лоботомию со словами: «Что лучше – жить монстром или умереть человеком?». В обоих случаях речь не идет о физической смерти, но о стирании личности. Этим-то лоботомия и страшна.
Мы привыкли к тому, что из нашего организма можно удалять аппендикс, селезенку, мочевой пузырь и даже почку («не понимаю, как может парень с двумя здоровыми почками говорить, что у него нет денег на подарки»). Но при одной мысли о том, что скальпель врача может вырезать часть нашего драгоценного «серого вещества» становится как-то не по себе.
А между тем, еще относительно недавно лоботомия считалась эффективным средством для психокоррекции: в сороковых-пятидесятых годах прошлого века только в США делали десятки тысяч таких операций. История лоботомии в США тесно связана с именем доктора Уолтера Джея Фримена, получившего прозвище «Хирург с Ножом для колки льда». Про него мы сегодня и расскажем.
Уолтер Джейсон Фримен II родился в 1895 г. в Филадельфии, штат Пенсильвания, в семье потомственных врачей. Его дед, Уильям Уильямс Кин, прославился как военный хирург во время Гражданской войны в США. Отец – Уолтер Фримен I – тоже был весьма успешным врачом с обширной практикой. Его доходы позволили Фримену-младшему закончить Йельский университет, а затем продолжить изучение неврологии в Медицинской школе Университета Пенсильвании. Звездой Медицинской школы был профессор Уильям Гибсон Спиллер, один из основоположников клинической неврологии. Фримен внимательно изучал его работы и даже обращался к своему кумиру с просьбой взять его в ассистенты, но Спиллер его просьбу отклонил.
Потерпев эту досадную неудачу, Фримен переехал в Вашингтон, где открыл свою собственную практику – он стал первым и на долгие годы единственным неврологом в городе. Он много работал в лабораториях госпиталя Св. Елизаветы – старейшей федеральной психиатрической лечебницы, основанной еще в 1852 г. и до 1916 г. называвшейся «Государственным госпиталем для безумных». Сейчас большая часть корпусов этого монументального комплекса законсервирована, а несколько зданий и вовсе отданы Министерству государственной безопасности США. Но в двадцатых годах двадцатого столетия в госпитале размещались тысячи пациентов, страдавших теми или иными душевными болезнями. Для Фримена госпиталь стал просто Клондайком – он мог изучать здесь любые психические отклонения, какие только посчитал бы нужным. Наблюдая пациентов, он обращал самое пристальное внимание на физическую боль, которую они испытывали во время приступов или лечебных процедур. Как сдержанно сообщают энциклопедии, это «побудило его продолжать обучение в сфере невропатологии». Почему доктора так привлекал именно этот аспект состояния душевнобольных, до сих пор неясно. Но именно интерес Фримена к процессу зарождения болевых ощущений в мозгу в конце концов и привел его к использованию метода лоботомии для лечения психических заболеваний.
В 1936 г. Фримен впервые услышал о методе лейкотомии, разработанном португальцем Эгашем Монишем. Человек этот заслуживает отдельного рассказа, но поскольку наш сегодняшний герой – Уолтер Фримен, рассказ о Монише придется сократить до нескольких абзацев.
На самом деле его звали Антонио Каэтану ди Абреу Фрейри Эгаш Мониш и он происходил из старой аристократической семьи, хотя к прославленному рыцарю XII в. Эгашу Монишу, сражавшемуся под знаменами короля Афонсу Энрикеша, первого короля Португалии, отношения, скорее всего, не имел. Антонио Каэтану был личностью разносторонней: во время учебы в университете Коимбры долго не мог выбрать, чем ему больше хочется заниматься – математикой или медициной, потом все же выбрал медицину и даже написал несколько монографий (о дифтерии и патофизиологии секса), но вскоре увлекся политикой и стал депутатом парламента. Первая мировая война вновь пробудила в Монише интерес к медицине, и в 1917 г. он издал монографию «Военная неврология», посвященная изучению ранений в голову. Но совмещать политическую деятельность и научные исследования было непросто. Сначала Мониша отправили во Францию подписывать Версальский договор от лица Португалии. Затем, когда он блестяще справился со своей миссией, назначили министром иностранных дел страны. Какое-то время Монишу просто некогда было заниматься медициной, и только после того, как к власти в Португалии пришли консерваторы, либерал Мониш вернулся к своей любимой неврологии.
И не зря: в 1927 г. он разработал метод рентгеноконтрастной церебральной ангиографии, позволивший врачам в буквальном смысле заглянуть под черепную коробку без хирургического вмешательства. Мониш придумал использовать для рентгена контрастные препараты на основе йода и тория – теперь-то это кажется нам самым обычным делом, но до Мониша никто до такого «простого» способа не додумался. За это португальца номинировали на Нобелевскую премию, но тогда он ее не получил. Нобелевка досталась Монишу только в 1949 г. – за «открытие терапевтического воздействия лейкотомии при некоторых психических заболеваниях».
Лейкотомию Мониш открыл под влиянием работ двух американских физиологов – Джона Фултона и Карлайла Джейкобсена из Йельского университета. Они занимались нейрофизологией приматов – тех самых приматов, тестикулы которых обеспечили мировую славу и богатство «обезьяньему доктору» Сержу Вороноффу. Только Воронофф резал обезьян снизу, а Фултон с Джейкобсеном – сверху. Они вскрывали черепные коробки приматов – совсем как в фильме «Индиана Джонс и Храм Судьбы» - но не с целью полакомиться их мозгом, а для экспериментов по удалению префронтальной коры.
Выяснилось, что обезьяны, у которых вырезали значительную часть этой структуры, сохранили все свои основные жизненные функции – но стали очень спокойными, как будто скальпель удалил им центр нервного возбуждения. Правда, еще и очень тупыми.
Мониш решил, что метод Фултона-Джейкобсена может быть успешно применен и в лечении психических расстройств человека.
Надо отдать должное Монишу – будучи основоположником и пионером лоботомии, он считал, что хирургическое вмешательство в такой сложный орган, как мозг, должно применяться лишь в крайних ситуациях, когда любые другие методы бессильны. И даже тогда речь не шла о повреждении лобных долей мозга (как в опытах Фултона-Джейкобсена), а только о рассечении белого вещества нейрональных связей, соединяющих лобные доли с другими отделами мозга. Эффект, согласно Монишу, должен быть не меньшим, чем при удалении части коры – ведь «центры возбуждения» в лобных долях теперь не имели возможности передавать импульсы всему мозгу. Отсюда и название «лейкотомия» - от греческих слов λευκός - «белый» и τομή - «разрез».
Первую операцию по рассечению белого вещества Мониш провел в ноябре 1935 г. Сам он при этом инструментов в руках не держал: Мониш уже давно страдал подагрой, которая не давала возможности делать точные движения, а любая ошибка могла поставить крест на новом методе. Поэтому оперировал – под чутким руководством Мониша – молодой хирург Алмейда Лима. Он просверлил в черепе буйнопомешанного пациента психиатрической лечебницы отверстие, и ввел в него тонкую металлическую петлю. Несколько вращательных движений – и белое вещество, которое, как мост, соединяло передний отдел больших полушарий мозга с другими его отделами, было необратимо разрушено.
После операции пациент успокоился – перестал бросаться на санитаров и других больных, подолгу сидел без движения, глядя в одну точку. Поскольку лобные доли мозга отвечают, помимо прочего, за мышление и мотивацию поступков, было очевидно, что мыслителя из него уже никогда не выйдет, но, по крайней мере, его психическим страданиям был положен конец – так, во всяком случае, рассуждал Мониш.
Сам Мониш был далек от того, чтобы рекламировать свой метод как панацею от душевных болезней, и не скрывал, что около трети пациентов не испытывают никакого улучшения по сравнению с состоянием до операции. А вот наш главный герой Уолтер Фримен – настало время к нему вернуться – вовсе не склонен был рефлексировать по этому поводу. Если хирургическое вмешательство гарантировано делает из буйных больных тихих, его следует использовать максимально широко! Для Фримена Мониш был настоящим идолом – единственное, чего, на взгляд американца, не хватало португальскому хирургу, так это бизнес-жилки. Ведь известно же, что без паблисити нет просперити!
Через год после первой операции Мониша Фримен, которому ассистировал нейрохирург Джеймс Уоттс, провел первую префронтальную лоботомию в Соединенных Штатах. Пациентом их стала домохозяйка Элис Худ Хэммэтт из Топеки, штат Канзас.
Элис Хэммет было 63 года, и она страдала от постоянного беспокойства и панических атак, делавших ее частым «гостем» психиатрических лечебниц. Операция была сделана строго в соответствии с разработанным Монишем методом: сначала Фримен и Уоттс просверлили отверстие в черепе над левой лобной долей, затем ввели туда петлю на глубину четыре сантиметра и разрезали белое вещество. Вся операция длилась около часа.
После операции Элис несколько месяцев страдала от мышечных судорог, которые, судя по всему, были следствием вмешательства в работу ее мозга. Однако беспокойство оставило ее, и ни одной панической атаки с тех пор она не испытала. Муж Хэммет признавал, что в последующие пять лет она вела себя «более нормально, чем когда-либо прежде», и называл эти годы «счастливейшими в жизни» (в возрасте 68 лет Элис Хэммет умерла от пневмонии).
Успех первой операции окрылил Фримена. За период с сентября по ноябрь 1936 г. они с Уоттсом провели 20 таких операций, а к 1942 г. количество выполненных ими лоботомических процедур превысило 200. Опубликованные результаты наблюдений выглядели лучше, чем у Мониша: 63% пациентов «выздоровели» или, по крайней мере, «улучшили свое состояние», у 24% не было заметно никаких изменений, и в 14% случаев состояние больных после операции ухудшилось. Сейчас нам ясно, что «выздоровление» заключалось только в том, что буйные помешанные становились тихими и покорными, не представлявшими более опасности для окружающих: в результате их выписывали из психиатрических лечебниц, так что формально они действительно считались «выздоровевшими».
Шла Вторая мировая война. Психиатрические лечебницы США – и в первую очередь госпитали Министерства обороны – были переполнены солдатами и офицерами, испытавшими шок при столкновении с жестокой реальностью войны. (в упоминавшемся уже фильме «Остров проклятых» причиной безумия главного героя стало потрясение, пережитое им в немецком концлагере Дахау, который он вместе с товарищами освобождал в 1945 г.) Их было очень много – тысячи, если не десятки тысяч – и одни только расходы на их содержание (еда, лекарства, медперсонал) грозили разорить американское военное ведомство. Тут-то как раз и пришлась ко двору лоботомия, оказавшаяся не только эффективным, но еще и дешевым методом: поставленная на поток, она позволяла в самые сжатые сроки «лечить» даже безнадежных больных – и выписывать их из государственных психушек, облегчая тем самым нагрузку на бюджет.
Уолтер Дж. Фримен быстро понял, что формула успеха описывается словами: «быстрее и дешевле». И упростил метод своего учителя Мониша почти до крайности.
Теперь ему не было нужды сверлить отверстие в черепе (процедура, на которую уходила почти половина времени и которая требовала наличия ассистента). Вместо этого Фримен использовал обычный нож для колки льда и хирургический молоток. Прикладывал нож к тонкой кости над глазным яблоком и одним точным ударом пробивал ее, вводя лезвие в мозг. Два-три вращательных движения ножом – и дело было сделано.
Первой пациенткой, опробовавшей на себе новый метод, получивший название трансорбитальная лоботомия, стала 29-летняя домохозяйка Салли Эллен Ионеско, склонная к суицидальному поведению. Для начала Фримен провел «анестезию», вырубив Ионеско с помощью инструментов для электросудорожной терапии. Потом вонзил ей в глазную впадину свой «нож для колки льда» и движением рукоятки рассек волокна лобных долей мозга. При этом он заверил семью Салли, что операция устранит из душевной болезни Ионеско ее эмоциональную составляющую.
Удивительно, но эта варварская процедура не превратила Ионеско в овощ. Память Салли значительно ухудшилась, но она сохранила какую-то часть рассудка и вела «относительно нормальную жизнь». Ее дочь потом говорила журналистам: «Это было трудное решение, но для меня это было хорошо. Думаю, для мамы это тоже было хорошо. И я думаю, что лоботомия, которую он (Фримен) сделал для нее, тоже была очень хорошей. Конечно, была эта электрошоковая терапия. Конечно, теперь для этого есть лекарства, но тогда у них ничего не было. Те люди, которые обвиняют его, не понимают, что у них в то время не было ничего другого, никто ничего просто не придумал».
Но если Салли Ионеско можно, хоть и с натяжкой, считать примером счастливого исхода лоботомии, то другим пациентам Доктора «Мозгореза» повезло куда меньше.
В 1941 г. Фримен и Уоттс провели одну из самых известных своих операций – лоботомию дочери видного бизнесмена и политика Джозефа Кеннеди, Розмари.
Розмари была третьим ребенком Джозефа и Розы Кеннеди и их первой дочерью. Полученная при рождении травма (кислородное голодание в следствие асфиксии) стала причиной отставания Розмари в развитии: добрая и веселая по характеру, она плохо училась, и в 15 лет читала, писала и считала на уровне ученицы четвертого класса. Ее IQ колебался между 60 и 70, и с каждым годом ее отставание от сверстниц становилось все заметнее. Став старше, Розмари начала вести себя слишком вольно, убегала из католического пансиона, где воспитывалась, попадала в некрасивые истории.
В 1941 г. кто-то рассказал Джозефу Кеннеди о новом методе лечения, который гарантировал «успокоение» перепадов настроения и прекращение вспышек агрессии и злобы. Заинтересованный политик обратился к Фримену и Уоттсу. В книге Рональда Кесслера «Грехи отцов: Джозеф Кеннеди и династия, которую он основал» приводится рассказ Уоттса об этой операции (Уоттс говорит о себе в третьем лице):
«Мы прошли через верхнюю часть головы, я думаю, что она не спала. Она приняла слабый транквилизатор. Я сделал хирургический разрез в мозг через череп. Рядом со лбом. С обеих сторон. Мы только что сделали небольшой разрез, не более дюйма». Инструмент, который доктор Уоттс использовал, выглядел как нож для масла. Он повернул его вверх и вниз, чтобы разрезать ткани головного мозга. «Мы вставляем инструмент внутрь», сказал он. После того, как доктор Уоттс сделал разрез, доктор Фримен начал задавать вопросы Розмари. Например, он попросил её процитировать молитву Господню или спеть «Боже, благослови Америку» или считать в обратном направлении. … «Мы делали оценку того, на сколько делать разрез на основе того, как она отвечала». … Когда она начала говорить бессвязно, они остановились».
Врачи остановились, но было уже поздно. Состояние Розмари сильно ухудшилось. Ее умственное развитие деградировало до уровня двухлетнего ребенка – она перестала узнавать окружающих (единственным исключением была ее сестра Юнис), ее речь стала бессвязной, и она перестала контролировать свои движения. Несколько лет она прожила в частной психиатрической клинике «Крейг Хаус», а затем семья купила ей дом, где она и прожила всю свою оставшуюся жизнь – а жизнь эта была очень долгой. Розмари Кеннеди умерла в 2005 г. в возрасте 86 лет на руках у своей любимой сестры Юнис, став первым ребенком Джозефа и Розы, умершим от естественных причин – смерть четырех других заставила Америку судачить о «проклятии рода Кеннеди». Впрочем, это уже другая история.
Самое загадочное в этой истории то, что отец Розмари нисколько не рассердился на Фримена и Уоттса за то, что они сотворили с его дочерью. «В конце концов, - писал он спустя 17 лет после операции, - решение проблемы с Розмари сыграло важную роль в том, что все Кеннеди смогли дальше заниматься делом своей жизни».
А Фримен смог и дальше заниматься тем, что приносило ему доход и известность – то есть лоботомией. Избавившись от Уоттса (позже тот утверждал, что сам покинул коллегу, разочаровавшись в эффективности его метода) он купил фургон, в котором помещалось все оборудование для операций, и принялся путешествовать по Соединенным Штатам, посещая психиатрические лечебницы, популяризируя свои взгляды и обучая персонал довольно простому методу трансорбитальной лоботомии. Согласно популярному мифу, он называл свой фургон «лоботомобилем», но скорее всего, сам Фримен такое название не использовал – он вообще был склонен относиться к своей работе очень серьезно.
За каждую операцию Фримен брал всего лишь 25 долларов – но число его пациентов исчислялось тысячами. Всего Уолтер Джей Фримен выполнил не менее 4000 лоботомических операций в 23 штатах страны, из которых 2500 операций были проведены с помощью «ножа для колки льда» (позже он изобрел специальные инструменты для проведения трансорбитальной лоботомии – лейкотом и орбитокласт. Со временем он превратил лоботомию в шоу – в газетах писали о «хирургическом театре Уолтера Фримена». Он мог, например, взять в каждую руку по лейкотому и отточенным движением загнать их в оба глаза. Он жевал жвачку во время операции и часто не мыл руки перед тем, как приступить к лоботомии, повторяя свою любимую поговорку: «все, что живет – все гадит».
В 1967 г. семидесятидвухлетний Фримен выполнил свою последнюю лоботомию. Хелен Мортенсен, пациентка, завершившая длинный ряд жертв Доктора «Мозгореза», была своего рода «рекордсменкой» - она ложилась под «нож для колки льда» в третий раз! И третий раз стал для нее роковым – вскоре после операции Мортенсен умерла от кровоизлияния в мозг. Проведенное расследование показало, что эту участь разделили еще 100 пациентов Уолтера Фримена, а общее количество больных, умерших после лоботомии, достигло 15% (не менее 600 человек!). Одному из пациентов Фримена особенно не повезло: в операционную вошел фотограф, чтобы запечатлеть знаменитого хирурга во время лоботомии, и тщеславный доктор принялся позировать, не выпуская из рук «нож для колки льда». Пока фотограф выбирал ракурс, инструмент случайно погрузился в мозг пациента слишком глубоко.
Присутствие фотографа во время операции могло удивить только тех, кто не знал, что выполняя трансорбитальную лоботомию, доктор Фримен не носил ни перчатки, ни маску. После того, как он отошел от дел, выяснилось, что во время своих путешествий по Америке Доктор «Мозгорез» лоботомировал 19 несовершеннолетних подростков и даже одного четырехлетнего ребенка…
Один из пациентов Фримена, Говард Далли (мачеха силой заставила его лечь под нож Фримена, когда ему было всего 12 лет) чудом не превратился в пускающего слюни идиота, но сумел мобилизовать свои душевные силы, вернулся к полноценной социальной жизни и написал книгу «Моя лоботомия», в которой подробно описал свои впечатления от операции, и то, как она повлияла на его жизнь. Читать эту книгу по-настоящему страшно, но она во многом изменила отношение американского общества к лоботомии. Впрочем, уже в конце 60-х годов, когда Фримен перестал оперировать, эта процедура считалась слишком травматичной и опасной: почти повсюду ей предпочитали более щадящие методы лечения. И тем не менее, статистика ужасает: с 1936 г. (первой операции Фримена) и до 1967 г. (его последней лоботомии) эта варварская процедура была проделана над 50.000 американцев. При этом показаниями к лоботомии были не только шизофрения, но и тяжелый невроз навязчивых состояний, и даже гомосексуализм. И хотя точные цифры не известны до сих пор, можно предполагать, что многие тысячи пациентов – в том числе и вполне здоровых психически людей - были превращены в бессловесных и покорных зомби острым лезвием лейкотома, зловещего изобретения доктора Уолтера Фримена.
© Ильинская Больница
• «Слова мудрых - как иглы и как вбитые гвозди...»
• «The words of the wise are as goads, and as nails fastened...»
• «The words of the wise are as goads, and as nails fastened...»
-
Holy Scripture
- Администратор
- Сообщения: 1236
- Зарегистрирован: 27 мар 2011, 20:51
Полная дискредитация
Эксперимент Розенхана: исследование, которое потрясло мир психиатрии
В 1973 году в Соединенных Штатах был проведён эксперимент, который поставил под сомнение надёжность всей психиатрической диагностики. Инициатором исследования стал американский психолог Дэвид Розенхан. Результаты эксперимента впоследствии были опубликованы в журнале Science в виде статьи «Психически здоровые на месте сумасшедших».
Эксперимент по сути проводился тайно. 8 людей, среди которых был и сам Розенхан, обратились в различные психиатрические больницы страны с жалобами на слуховые галлюцинации. Разумеется, на самом деле их не было, но доктора всё же «пациентов» приняли. После приёма псевдопациенты были признаны психически больными и госпитализированы.
После госпитализации все участники эксперимента вновь стали вести себя адекватно и непринужденно. Более того, «пациенты» стали уверять врачей, что с ними всё в порядке и что они больше не слышат никаких голосов.
Однако персонал больниц так и не поверил «пациентам» и настаивал на том, чтобы они продолжали принимать лекарства. Удивительно, но то, что огромный персонал не распознал симулянтов, не обескураживает так, как то, что другие, действительно больные пациенты больницы с уверенностью обвиняли симулянтов в симуляции.
После того, как участники исследования покинули стены психиатрических больниц, эксперимент был запущен повторно. Были выбраны ещё 12 больниц по всей стране, в которые обратилась следующая группа псевдопациентов. Все они были признаны душевнобольными и, разумеется, госпитализированы с различными диагнозами: от депрессивного психоза до шизофрении.
После госпитализации «пациенты», как и в предыдущий раз, стали вести себя как обычные здоровые люди. Однако и их так скоро не выписали. И при этом у всех участников эксперимента в медицинские карточки впоследствии были вписаны поставленные ложные диагнозы.
Позже, когда об эксперименте и его результатах узнала общественность, поднялась буквально шоковая буря. Разом улетучилось доверие ко всем достижениям психиатрии.
Такая реакция заставила одну из хорошо известных больниц убедить Розенхана повторить эксперимент в их стенах. Розенхан договорился с персоналом о том, что в течение трёх месяцев в психиатрическую больницу попытаются попасть один или несколько псевдопациентов. На практике это значило, что оценка каждого пришедшего пациента должна производиться с учётом вероятности, что он может быть симулянтом.
В итоге среди 193 пациентов врачи этой больницы выявили 41 симулянта и ещё 42 людей в этом ошибочно заподозрили. В действительности же Розенхан не отправил в эту больницу ни одного псевдопациента. Все, кто были заподозрены больничным персоналом в симуляции, на самом деле были больными.
Этот эксперимент стал самым большим ударом для всей психиатрии. Профессионализм лучших врачей-психиатров был поставлен под сомнение. И время от времени делались заявления: «Очевидно, что в психиатрических больницах мы не можем отличить здоровых от нездоровых».
© Интересно знать
В 1973 году в Соединенных Штатах был проведён эксперимент, который поставил под сомнение надёжность всей психиатрической диагностики. Инициатором исследования стал американский психолог Дэвид Розенхан. Результаты эксперимента впоследствии были опубликованы в журнале Science в виде статьи «Психически здоровые на месте сумасшедших».
Эксперимент по сути проводился тайно. 8 людей, среди которых был и сам Розенхан, обратились в различные психиатрические больницы страны с жалобами на слуховые галлюцинации. Разумеется, на самом деле их не было, но доктора всё же «пациентов» приняли. После приёма псевдопациенты были признаны психически больными и госпитализированы.
После госпитализации все участники эксперимента вновь стали вести себя адекватно и непринужденно. Более того, «пациенты» стали уверять врачей, что с ними всё в порядке и что они больше не слышат никаких голосов.
Однако персонал больниц так и не поверил «пациентам» и настаивал на том, чтобы они продолжали принимать лекарства. Удивительно, но то, что огромный персонал не распознал симулянтов, не обескураживает так, как то, что другие, действительно больные пациенты больницы с уверенностью обвиняли симулянтов в симуляции.
После того, как участники исследования покинули стены психиатрических больниц, эксперимент был запущен повторно. Были выбраны ещё 12 больниц по всей стране, в которые обратилась следующая группа псевдопациентов. Все они были признаны душевнобольными и, разумеется, госпитализированы с различными диагнозами: от депрессивного психоза до шизофрении.
После госпитализации «пациенты», как и в предыдущий раз, стали вести себя как обычные здоровые люди. Однако и их так скоро не выписали. И при этом у всех участников эксперимента в медицинские карточки впоследствии были вписаны поставленные ложные диагнозы.
Позже, когда об эксперименте и его результатах узнала общественность, поднялась буквально шоковая буря. Разом улетучилось доверие ко всем достижениям психиатрии.
Такая реакция заставила одну из хорошо известных больниц убедить Розенхана повторить эксперимент в их стенах. Розенхан договорился с персоналом о том, что в течение трёх месяцев в психиатрическую больницу попытаются попасть один или несколько псевдопациентов. На практике это значило, что оценка каждого пришедшего пациента должна производиться с учётом вероятности, что он может быть симулянтом.
В итоге среди 193 пациентов врачи этой больницы выявили 41 симулянта и ещё 42 людей в этом ошибочно заподозрили. В действительности же Розенхан не отправил в эту больницу ни одного псевдопациента. Все, кто были заподозрены больничным персоналом в симуляции, на самом деле были больными.
Этот эксперимент стал самым большим ударом для всей психиатрии. Профессионализм лучших врачей-психиатров был поставлен под сомнение. И время от времени делались заявления: «Очевидно, что в психиатрических больницах мы не можем отличить здоровых от нездоровых».
© Интересно знать
Шарлатан века
Теория пансексуализма - главное достижение "венского шарлатана", как называл доктора Фрейда Владимир Набоков. Многие, впрочем, ставят ему в заслугу создание психоанализа и то, что он был учителем Юнга. Вот только пациенты ходят к психоаналитикам годами, некоторые всю жизнь - без какого-либо видимого результата. И таких большинство. Успеха в лечении своих проблем они добиваются только с помощью психиатров и специальных препаратов. "Но это же больные люди!" - воскликнет кто-то. Стало быть, к психоаналитику ходят здоровые? Но зачем? Чтобы отнести ему излишек материальных средств? Это и есть повод назвать Фрейда шарлатаном. Всякий, кто внимательно читал его труды, осознаёт, сколько там обыкновенного вымысла, не имеющего ничего общего даже с простой логикой. Что такое, к примеру, психология сновидений? Домыслы, и только.
Хорошо известно, что великий психоаналитик был любителем сигар и на несколько удивлённые немые вопросы по поводу его взаимоотношений с удлинённым продолговатым предметом, отвечал, что «иногда сигара - это просто сигара» (в связи с этим уместно вспомнить, что его имя с немецкого переводится, как «победный рот»). Так-то оно так, но тут можно вспомнить и интерес маэстро к удлинённым предметам ещё в пору его исследований гонад у очень даже продолговатых угрей, и недвусмысленно эротичные античные (тоже, как правило, продолговатые) статуэтки, коих Зигмунд Фрейд был завзятым любителем и коллекционером, и его ближайшее окружение, в котором практически не было женщин (только уже спустя много лет здесь появилась Анна Фрейд, дочь учёного). Не случайно одна из статей неофрейдистского толка называлась: «Почему Фрейд хихикал, когда в комнату входила женщина?» Очень двусмысленно в этом контексте выглядит и обморок Фрейда, вызванный его конфликтом с К.Г. Юнгом.
Книги Фрейда стали увлекательным чтением, и, быть может, впервые формально медицинская научная литература оказалась модным чтивом, даже эротической литературой. Зигмунда Фрейда читали те самые дамочки, живущие в богатых кварталах Вены, которые затем и составили основной корпус его клиентуры. Они получили возможность легально говорить о сексуальности, инцесте, соответствующих ощущениях и переживаниях, что создавало иллюзию их эмансипации: прежде подобные темы были прерогативой мужчин. Кроме этого, для венских женщин стало приятной неожиданностью разрушение табу на обсуждение пикантных сюжетов, причём с посторонним мужчиной (а какая женщина не любит флирта?). Здесь кроется секрет его успеха.
Фрейд экстраполировал идею Гельмгольца о том, что все живые организмы являются энергетическими системами, в силу чего к ним возможно применение физико-химических исследовательских методов, – на психологию человека, предположив, что в человеческой психике существует постоянный энергетический ресурс. Если этот ресурс в силу каких-то причин не реализуется, то в психике формируется эквивалентный по силе альтернативный (патологический) импульс, ведущий к клиническим проблемам. Этот принцип энергетической константы применим только к сугубо механическим схемам, но Фрейд был ориентирован именно на такую систему научных ценностей. Сегодня ясно, что в сложных системах существуют более тонкие механизмы саморегуляции, не укладывающиеся в прокрустово ложе механицизма.
С точки зрения классической науки, приверженцем механистического детерминизма которой Фрейд являлся, его учение едва ли может считаться легитимным именно по причине ненаучности психоанализа. Идеи отца психоанализа весьма произвольно интерпретируют поведение и слова пациентов, выдавая эти остроумные версии за непреложные факты. Это – чистая герменевтика – искусство толкования текстов, безусловно, имеющее право на жизнь, но, пожалуй, только в качестве гипотезы, версии – до тех пор, пока эмпирика не верифицирует её. Но как раз эмпирику, без которой в классической науке не обойтись, Фрейд считал формальностью; его теории основаны на интуиции, софистике, игре ума, создавшего удивительную конструкцию, позволяющую соотнести с собой любое проявление психической жизни человека. Отец психоанализа никогда не использовал контрольных групп пациентов (что является непременным условием для научного эксперимента, поверяющего методологическую теорию или гипотезу – опять-таки, с позиций детерминистической классической науки). Корректное же исследование этого метода, проведённое в послевоенные годы, продемонстрировало то непреложное обстоятельство, что психоанализ не имеет никаких преимуществ перед прочими психотерапевтическими методиками, а именно: в среднем в 1/3 случаев динамика носит положительный, но временный характер, в 1/3 она полностью отсутствует, в 1/3 исследований психоанализ ухудшает клиническую ситуацию.
Принято считать, что Фрейд оказался пионером на пути исследования сферы бессознательного. Между тем у него были весьма достойные предшественники. Ещё Платон считал, что душа человека имеет три начала: вожделение, пыл и рассудительность (сравните-ка с фрейдовской триадой!). Аристотель развивает идеи Платона, разделяя душу на рассудочную и умозрительную части, а человеческие потребности – на «страстную» и «стремящуюся». Одна из наиболее известных диад-антитез Эпикура – наслаждение и боль (нетрудно узнать здесь фрейдовские Эрос и Танатос). Философы-стоики трактовали душу, включая в неё уже четыре составляющих элемента: способность представления (фантасия), согласие (синтатесис), влечение (орме) и общая разумность (логос). (И здесь можно найти немало соответствий учению Фрейда).
О том, что венский психоаналитик называл «подсознанием», задолго до него писали Вильгельм Готфрид Лейбниц – о «смутных ощущениях»; Иммануил Кант – о «тёмных представлениях, не контролируемых сознанием»; Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг: «Тёмное бессознательное, то, что Бог как сущность постоянно пытается вытеснить из своей глубины…» и Иоганн Готлиб Фихте использовали это же понятие; Артур Шопенгауэр чётко обозначил этот феномен, как «бессознательное», подробно осветив его влияние на творческий процесс.
Но в этих глубоких философских системах не было наглого пансексуализма, подчинявшего себе любую деятельность человека. Мыслители полагали, что его психическая жизнь является более разносторонней и тонкой, не всегда сводимой к абсолютистской монархии половых отправлений. Фрейд посчитал иначе.
Но его философия оказалась простой, понятной, предсказуемой и потому почитаемой многочисленными её поклонниками. Люди любят, когда всё просто. А с человеческой психикой так не бывает. Всё вовсе не сводится к сексу.
В 1884 году Фрейд прочёл исследование о влиянии кокаина на здоровье баварских солдат, после чего незамедлительно приступил к экспериментам с этим веществом на себе. В то время свойства кокаина (особенно наркотические) были почти неизвестны. Зигмунд регулярно принимал наркотик для борьбы с депрессией, снятия утомления, поддержания оптимального тонуса и работоспособности при чрезмерных нагрузках. Кокаин помогал Фрейду преодолеть и проблемы с пищеварением и болями в животе. В отдельных письмах и работах Фрейд называл его "прекрасным афродизиаком". Вот одно из его признаний: "В гостях можно было лопнуть от скуки, если бы не крохотная доза кокаина". Всего Фрейд опубликовал четыре научные работы об эффектах кокаина, однако впоследствии исключил их из всех своих прижизненных собраний сочинений. Полагаю, кокаин сильно повлиял на его исследования.
Ежедневно Фрейд посещал табачную лавку неподалёку от своего дома, где закупал большой запас сигар. Считается, что Фрейд курил почти беспрерывно, употребляя от 20 и более сигар за день. Австрийский психолог верил, что курение повышает его продуктивность и творческие способности. Эта пагубная привычка привела к возникновению у него рака челюсти в 1923 году, после чего он пережил серьёзную операцию. Впоследствии Фрейд подвергался хирургическим вмешательствам ещё 33 раза за 16 лет и мучился от постоянных нестерпимых болей. Тем не менее курить он так и не бросил до самой смерти. Кстати, Фрейд попросил умертвить себя из-за невыносимой боли друга и коллегу Макса Шура, который ввел ему смертельную дозу морфия. Теперь это доказанный факт. Шур заручился согласием дочери.
Фрейд бежал из Австрии от нацистов и имел возможность забрать с собой всех родственников, в частности - сестер. И даже домохозяйку. Но не стал этого делать. Просто ему показалось, что это слишком обременительно. В 1939-м всех младших сестер Фрейда насильственно забрали из дома (как только у них закончились деньги, чтобы откупаться от нацистов) и поместили в концентрационный лагерь Терезиенштадт. В 1942 году все четыре сестры поочерёдно погибли.
И кстати, почему все до сих пор говорят Фрейд, когда правильное произношение фамилии доктора Зигмунда - Фройд. Фройд - победный рот.
© Андрей Ровего, аналитик, писатель · Наука и Апологетика · 22 августа 2022
Хорошо известно, что великий психоаналитик был любителем сигар и на несколько удивлённые немые вопросы по поводу его взаимоотношений с удлинённым продолговатым предметом, отвечал, что «иногда сигара - это просто сигара» (в связи с этим уместно вспомнить, что его имя с немецкого переводится, как «победный рот»). Так-то оно так, но тут можно вспомнить и интерес маэстро к удлинённым предметам ещё в пору его исследований гонад у очень даже продолговатых угрей, и недвусмысленно эротичные античные (тоже, как правило, продолговатые) статуэтки, коих Зигмунд Фрейд был завзятым любителем и коллекционером, и его ближайшее окружение, в котором практически не было женщин (только уже спустя много лет здесь появилась Анна Фрейд, дочь учёного). Не случайно одна из статей неофрейдистского толка называлась: «Почему Фрейд хихикал, когда в комнату входила женщина?» Очень двусмысленно в этом контексте выглядит и обморок Фрейда, вызванный его конфликтом с К.Г. Юнгом.
Книги Фрейда стали увлекательным чтением, и, быть может, впервые формально медицинская научная литература оказалась модным чтивом, даже эротической литературой. Зигмунда Фрейда читали те самые дамочки, живущие в богатых кварталах Вены, которые затем и составили основной корпус его клиентуры. Они получили возможность легально говорить о сексуальности, инцесте, соответствующих ощущениях и переживаниях, что создавало иллюзию их эмансипации: прежде подобные темы были прерогативой мужчин. Кроме этого, для венских женщин стало приятной неожиданностью разрушение табу на обсуждение пикантных сюжетов, причём с посторонним мужчиной (а какая женщина не любит флирта?). Здесь кроется секрет его успеха.
Фрейд экстраполировал идею Гельмгольца о том, что все живые организмы являются энергетическими системами, в силу чего к ним возможно применение физико-химических исследовательских методов, – на психологию человека, предположив, что в человеческой психике существует постоянный энергетический ресурс. Если этот ресурс в силу каких-то причин не реализуется, то в психике формируется эквивалентный по силе альтернативный (патологический) импульс, ведущий к клиническим проблемам. Этот принцип энергетической константы применим только к сугубо механическим схемам, но Фрейд был ориентирован именно на такую систему научных ценностей. Сегодня ясно, что в сложных системах существуют более тонкие механизмы саморегуляции, не укладывающиеся в прокрустово ложе механицизма.
С точки зрения классической науки, приверженцем механистического детерминизма которой Фрейд являлся, его учение едва ли может считаться легитимным именно по причине ненаучности психоанализа. Идеи отца психоанализа весьма произвольно интерпретируют поведение и слова пациентов, выдавая эти остроумные версии за непреложные факты. Это – чистая герменевтика – искусство толкования текстов, безусловно, имеющее право на жизнь, но, пожалуй, только в качестве гипотезы, версии – до тех пор, пока эмпирика не верифицирует её. Но как раз эмпирику, без которой в классической науке не обойтись, Фрейд считал формальностью; его теории основаны на интуиции, софистике, игре ума, создавшего удивительную конструкцию, позволяющую соотнести с собой любое проявление психической жизни человека. Отец психоанализа никогда не использовал контрольных групп пациентов (что является непременным условием для научного эксперимента, поверяющего методологическую теорию или гипотезу – опять-таки, с позиций детерминистической классической науки). Корректное же исследование этого метода, проведённое в послевоенные годы, продемонстрировало то непреложное обстоятельство, что психоанализ не имеет никаких преимуществ перед прочими психотерапевтическими методиками, а именно: в среднем в 1/3 случаев динамика носит положительный, но временный характер, в 1/3 она полностью отсутствует, в 1/3 исследований психоанализ ухудшает клиническую ситуацию.
Принято считать, что Фрейд оказался пионером на пути исследования сферы бессознательного. Между тем у него были весьма достойные предшественники. Ещё Платон считал, что душа человека имеет три начала: вожделение, пыл и рассудительность (сравните-ка с фрейдовской триадой!). Аристотель развивает идеи Платона, разделяя душу на рассудочную и умозрительную части, а человеческие потребности – на «страстную» и «стремящуюся». Одна из наиболее известных диад-антитез Эпикура – наслаждение и боль (нетрудно узнать здесь фрейдовские Эрос и Танатос). Философы-стоики трактовали душу, включая в неё уже четыре составляющих элемента: способность представления (фантасия), согласие (синтатесис), влечение (орме) и общая разумность (логос). (И здесь можно найти немало соответствий учению Фрейда).
О том, что венский психоаналитик называл «подсознанием», задолго до него писали Вильгельм Готфрид Лейбниц – о «смутных ощущениях»; Иммануил Кант – о «тёмных представлениях, не контролируемых сознанием»; Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг: «Тёмное бессознательное, то, что Бог как сущность постоянно пытается вытеснить из своей глубины…» и Иоганн Готлиб Фихте использовали это же понятие; Артур Шопенгауэр чётко обозначил этот феномен, как «бессознательное», подробно осветив его влияние на творческий процесс.
Но в этих глубоких философских системах не было наглого пансексуализма, подчинявшего себе любую деятельность человека. Мыслители полагали, что его психическая жизнь является более разносторонней и тонкой, не всегда сводимой к абсолютистской монархии половых отправлений. Фрейд посчитал иначе.
Но его философия оказалась простой, понятной, предсказуемой и потому почитаемой многочисленными её поклонниками. Люди любят, когда всё просто. А с человеческой психикой так не бывает. Всё вовсе не сводится к сексу.
В 1884 году Фрейд прочёл исследование о влиянии кокаина на здоровье баварских солдат, после чего незамедлительно приступил к экспериментам с этим веществом на себе. В то время свойства кокаина (особенно наркотические) были почти неизвестны. Зигмунд регулярно принимал наркотик для борьбы с депрессией, снятия утомления, поддержания оптимального тонуса и работоспособности при чрезмерных нагрузках. Кокаин помогал Фрейду преодолеть и проблемы с пищеварением и болями в животе. В отдельных письмах и работах Фрейд называл его "прекрасным афродизиаком". Вот одно из его признаний: "В гостях можно было лопнуть от скуки, если бы не крохотная доза кокаина". Всего Фрейд опубликовал четыре научные работы об эффектах кокаина, однако впоследствии исключил их из всех своих прижизненных собраний сочинений. Полагаю, кокаин сильно повлиял на его исследования.
Ежедневно Фрейд посещал табачную лавку неподалёку от своего дома, где закупал большой запас сигар. Считается, что Фрейд курил почти беспрерывно, употребляя от 20 и более сигар за день. Австрийский психолог верил, что курение повышает его продуктивность и творческие способности. Эта пагубная привычка привела к возникновению у него рака челюсти в 1923 году, после чего он пережил серьёзную операцию. Впоследствии Фрейд подвергался хирургическим вмешательствам ещё 33 раза за 16 лет и мучился от постоянных нестерпимых болей. Тем не менее курить он так и не бросил до самой смерти. Кстати, Фрейд попросил умертвить себя из-за невыносимой боли друга и коллегу Макса Шура, который ввел ему смертельную дозу морфия. Теперь это доказанный факт. Шур заручился согласием дочери.
Фрейд бежал из Австрии от нацистов и имел возможность забрать с собой всех родственников, в частности - сестер. И даже домохозяйку. Но не стал этого делать. Просто ему показалось, что это слишком обременительно. В 1939-м всех младших сестер Фрейда насильственно забрали из дома (как только у них закончились деньги, чтобы откупаться от нацистов) и поместили в концентрационный лагерь Терезиенштадт. В 1942 году все четыре сестры поочерёдно погибли.
И кстати, почему все до сих пор говорят Фрейд, когда правильное произношение фамилии доктора Зигмунда - Фройд. Фройд - победный рот.
© Андрей Ровего, аналитик, писатель · Наука и Апологетика · 22 августа 2022
• «Слова мудрых - как иглы и как вбитые гвозди...»
• «The words of the wise are as goads, and as nails fastened...»
• «The words of the wise are as goads, and as nails fastened...»