ЧАВО* О РОЖДЕСТВЕ
– Насколько достоверно летоисчисление, которое мы ведем от Рождества Христова?
Это летоисчисление условно. В древние времена отсчет истории велся по годам правления царей. В Римской империи была введена «абсолютная» историческая шкала – от даты основания Рима, опять-таки довольно условной. В VI веке н.э. Дионисий Младший предложил альтернативную шкалу – от Рождества Христова. На основании имевшихся в его распоряжении данных он вычислил, что Рождество произошло в 754 году от основания Рима. Эта дата и стала новой точкой отсчета истории. Однако ввиду ограниченности доступных Дионисию источников погрешность предпринятых им вычислений составила 10%. В частности, Дионисий пропустил четыре года правления Августа под именем Октавиан. В итоге, на основании как библейских, так и исторических сведений мы можем констатировать, что исторический факт Рождения Иисуса из Назарета произошел в 5 г. до н.э.
– Насколько мы можем доверять евангельским историям? Не могут ли они быть плодом некритичного восприятия индивидуальных религиозных переживаний или позднейшими вставками?
Еще недавно было модно твердить, что за евангельскими событиями стоят лишь мифы и легенды позднехристианского происхождения. Однако накопившиеся к концу ХХ в. исторические и археологические данные сместили представления о времени написания евангелий в сторону более ранних датировок. Это послужило укреплению уверенности в них как достоверных источниках.
Атмосферу вокруг евангельских текстов в первые века христианства трудно назвать некритичной (Деяния 28:22). Любая вольность в передаче фактов тут же уличалась как внешними противниками, так и оппонентами внутри Церкви. А наличие критично настроенных людей, лично помнящих обсуждаемые события – лучшее лекарство от бурной фантазии (Лука 1:1, Деяния 26:26, 1 Коринфянам 15:6).
Идею поздних вставок сегодня никто не рассматривает всерьез: даже если бы до нас не дошли сами тексты подлинных евангелий, мы могли бы полностью воссоздать их по цитатам в ранней полемической литературе.
– Лишь двое из евангелистов - Лука и Матфей - пишут о детстве Иисуса из Назарета. Но при этом описания их настолько различны, что возникает вопрос - а не разные ли это вообще истории?
Общепризнанно, что расхождения в евангелиях Матфея и Луки недостаточны для того, чтобы усомниться, что они описывают они одну и ту же Личность. Трудности согласования историй о ранних годах Иисуса определяются разницей как восприятия евангелистами описываемых ими событий, так и тех задач, которые ставили перед собой авторы, берясь за жизнеописание Иисуса из Назарета. Если бы упоминаемые ими события и их описание полностью совпадали, можно было бы заподозрить их в сговоре.
Главной целью Луки, единственного библейского автора нееврейского происхождения, было исследование (Лука 1:3) – скрупулезная точность передачи хронологии и фактов биографии Иисуса, полученных со слов очевидцев. Лука даже порой (как в Евангелии, так и в Деяниях) намекает, кто именно был его информаторами, в том числе – о детстве Иисуса (2:19).
Для Матфея же важнее всего было показать еврейским читателям, что Иисус и есть Христос, второй Моисей, пророк нового Исхода. Поэтому, взяв, по всей вероятности, за основу Евангелие от Марка, Матфей вставил в него пятью блоками (аналогия с Пятикнижием), конспект (скорее всего – собственный) проповедей Учителя, обрамив каждый блок принятыми в то время у книжников терминами «начал учить» – «закончил слова сии».
Матфей был очевидцем большинства описываемых им событий, но его повествование в первую очередь сосредоточено на исполнении в Иисусе мессианских пророчеств Ветхого Завета (его ключевая фраза – «да сбудется реченное через пророка») и воплощении в жизни Иисуса прообразов из истории Израиля.
В итоге, сведения о детстве Иисуса, приводимые Матфеем и Лукой практически не пересекаются. Это ограничивает возможность привязки фактологии у Матфея к хронологии у Луки, но в этом могут помочь внебиблейские сведения из истории и археологии.
– Насколько это вообще корректно говорить о согласовании религиозных текстов с историческими источниками?
Евангелия - часть истории. В них упоминается множество лиц, мест и событий, известных нам из внебиблейских текстов. И Лука, как исследователь, целенаправленно привязывает события, описываемые им в Евангелии и в Деяниях апостолов, к общеизвестным фактам.
В начале ХХ века традиционным занятием была критика Луки за несоответствия дат правления, официальных титулов, имен и т.п. правителей и подчиненных им областей. Однако исторические и археологические открытия подтвердили изощренную скрупулезность изложения событий Лукой как историком – вплоть до годичных изменений границ между провинциями и званий их управителей.
Типичный тому пример - упоминание, что перепись, приведшая Иосифа в Вифлеем, была первая в правление Квириния Сириею (2:2). По имевшимся в распоряжении историков хроникам того времени, наместником в Сирии в год рождения Иисуса служил Квинтилий. В официальном же послужном списке Квириния на этот период приходился пробел. Это было причиной бурной критики Евангелия от Луки как исторического документа.
Однако впоследствии выяснилось, что именно в это самое время Квириний был послан императором в эту самую провинцию в качестве командующего (rector) для подавления беспорядков, спровоцированных одобрением Квинтилием убийства Иродом Великим своего сына (и впоследствии продолжившихся в связи со смертью самого Ирода Великого). Поскольку Квинтилий был не в состоянии справиться с беспорядками, в провинции было введено военное положение, и, фактически, Квириний управлял провинцией, в том числе - осуществлял инициированную императорам перепись.
Когда спустя десятилетие Квириний становится наместником, а Иудея отходит к Сирии в связи с низложением Архелая, имеющий соответствующий опыт Квириний вновь устраивает перепись, вызвавшую новые беспорядки и также упомянутую Лукой (Деяния 5:37). Поскольку эта вторая перепись все еще находилась «на слуху», Лука ссылается на императорскую перепись как на «первую» по отношению к недавней, упоминаемой без эпитетов. Тем самым он напоминает читателям знакомые им не понаслышке методы демографических исследований, дважды практиковавшихся Квиринием.
Это - лишь один из множества подобных примеров. В дошедшей же до нас античной критике евангелий, Лука вообще ни разу не обвиняется современниками в неточности передачи хорошо им известных фактов. В итоге, сегодня труды евангелиста Луки (в особенности - Деяния Апостолов) входят в число текстов, к которым историки обращаются для проверки новых документов на достоверность.
– Но как объяснить при этом, что родословие Иисуса от Авраама насчитывает 42 поколения у Матфея и 56 поколений у Луки?
Родословия Иисуса у Матфея и Луки от Авраама до Давида идентичны. Любые же совпадения имен на участке от Давида до Иосифа, мужа Марии, случайны и являются исключительно продуктом частоты употребления одних и тех же имен в Израиле.
Дело в том, что, в соответствии со стоящей перед ним задачей, Матфей, признавая, что Иосиф не является Иисусу физиологическим отцом, все же приводит «юридическую» родословную по отцовской линии в соответствии с обычаями того времени. При этом он разбивает родословие на три (число имени Бога) блока по четырнадцать (число имени Давида) родов.
Лука же, будучи эллином, не переживает об иудейских традициях, и приводит «фактическое» родословие - по линии Марии. Таким образом, в совокупности евангелисты сообщают, что Иисус является прямым царственным потомком непосредственных сыновей Давида: de jure - Соломона, de facto - Нафана.
– Насколько соответствует евангельским событиям привычная для нас картина - три царя, Мельхиор, Гаспар и Балтасар, представители разных рас всего человечества, приносят свои дары Царю царей, рожденному в убогой пещере среди животных?
Этот сюжет, с детства знакомый нам по мультфильмам, картинам, Рождественским постановкам, изначально относится скорее к символизму, вложенному евангелистом в сцену Приношения волхвов, чем к самому описываемому им событию. Кроме того, как при любом зримом воплощении письменного текста, этот образ обрастает деталями, отсутствующими в его прообразе. Так, нам абсолютно неизвестно число волхвов, посетивших Иисуса, тем более - их имена. Представление о том, что их было трое, исходит лишь из числа принесенных даров.
Далее, греческое слово «magos», которым Матфей называет волхвов (в русском языке от него происходит слово «маг») означает представителей особого рода придворных мудрецов у халдеев, мидян и персов. Они выполняли функции советников, учителей, жрецов, священников, целителей, толкователей снов, авгуров, волшебников, гадателей, предсказателей будущего. Не последнюю роль в «профессии» волхва играла астрология. Волхвы несли ответственность за делаемые ими предсказания, и, возможно, поэтому, именно их отправили в длительный и опасный путь с визитом вежливости к предполагаемому новорожденному Царю.
Можно представить, как огорчились волхвы, обнаружив, что в царском дворце никто не имеет представления о новом наследнике престола, и как обрадовались они, когда, отправившись по совету местных коллег-книжников в Вифлеем, с наступлением сумерек вновь увидели Звезду!
– Что же представляла собой та пещера, в которой волхвы посетили Младенца?
Представление о пещере, опять же, отражает поздний символизм, вкладываемый в интерпретацию евангельских событий. Оно впервые появляется лишь в середине Второго века, и восходит к апокрифическому тексту «Евангелие от Фомы» или «Евангелие детства», который представляет набор сведений из Луки, смешанных с идеями из Матфея и обросших массой фольклорных деталей, свидетельствующих о полном отсутствии у его автора представлений об образе жизни и быте древних иудеев. Пещера вообще нигде не упоминается в текстах достоверных жизнеописаний Христа. У Матфея же (2:11) однозначно сказано: волхвы вошли в дом (буквально - «в тот дом», греч. - eis ten oikia).
Далее, перевод Луки 2:7 «в гостинице места им не нашлось» несостоятелен ни с точки зрения лингвистики, ни культурологи. Гостиницы (греч. - pandocheion, ср. Луки 10:34) в Палестине были римским нововведением, в то время как иудеям полагалось давать приют странникам, тем более – родственникам, в своих домах. Если путнику не находилось убежища и приходилось ночевать на улице, это считалось позором для всей общины (сравни Бытие 19, Судей 19, Иов 31:32). Вифлеем был небольшим селением вдали от торговых путей и не так далеко от Иерусалима, так что наличие там гостиницы маловероятно; нет тому и археологического подтверждения.
Кроме того, то же самое слово katalyma, переведенное в 2:11 «гостиница», Лука использует в 22:11-12: «и скажите хозяину дома: Учитель говорит тебе: где комната [katalyma], в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую устланную; там приготовьте».
Археологические данные свидетельствуют, что характерные для этого региона и исторического периода дома имели трехъярусную структуру. В цокольной части находились хозяйственные помещения и просторные сени, куда на ночь заводился для сохранности скот, заодно обогревавший дом своим теплом и служивший сигнализацией на случай вторжения посторонних. Средняя часть здания была повседневным жильем, а чердачное пространство («мансарда», как мы назвали бы его сегодня) представляло один большой зал – горницу (горнюю / верхнюю комнату), где принимали и размещали на ночлег гостей. Так что более обоснованным будет перевод «гостиная», а не «гостиница».
– Шла ли речь о гостинице или гостиной комнате, места Иосифу и Марии там все равно не нашлось. Что же это были за ясли, где волхвы навестили новорожденного Иисуса?
Наиболее вероятная, на мой взгляд, реконструкция событий выглядит так: когда Иосиф с беременной женой уже были в Вифлееме (Лука 2:6 - т.е. с момента их «регистрации по месту прописки» до Рождества проходит некоторое время) ей пришло время родить. Но гостиная комната, большая устланная горница в доме родственника, у которого они остановились (ведь Вифлеем - родной город Иосифа), была заполнена прочей родней, также съехавшейся в Вифлеем в связи с переписью, и вместе с Младенцем им там места уже не было. Поэтому молодых родителей отселили в другое, не предназначенное для приема гостей помещение. За неимением иной подходящей мебели, Мария, запеленав Младенца подобающим образом, положила Его в ясли – кормушку для скота, вероятно позаимствованную Иосифом из сеней. Именно этот необычный для жилого помещения предмет интерьера и должен был послужить знамением для пастухов: «Вот вам знак: вы найдете ребенка, который лежит спеленатый в яслях» (2:12).
До прихода волхвов и последовавшим за ним бегством в Египет (Матфей 2:14) Младенца обрезали на восьмой день, нарекши его именем Иисус (Лука 2:21), а на сороковой день посвятили его Господу как первенца (2:22). За это время прочая родня, собиравшаяся в Вифлееме по случаю переписи, разъехалась, и Святое Семейство жило в обычных условиях. Поэтому в рассказе Матфея о приходе волхвов ясли вообще не упоминаются.
– Не разрушает ли такой скрупулезный анализ наше представление о Рождестве как о чудесном событии?
Факты могут быть угрозой лишь для поверхностной религиозности. На самом же деле, чем яснее перед нами предстает реальная картина подлинных исторических событий – тем удивительней непостижимая тайна Рождества: Предвечное Слово стало реальной плотью, и действительно обитало с нами полное благодати и истины.
*ЧАВО – часто задаваемые вопросы
(Из интервью газете «Христианин» №4, 2009)
© Сергей Головин