Всеобщая молитва за Украину

[FontCity]

Юрий Сипко: Что же, дьявол побеждает? Где же Бог?

Подлость времени удручает. Тотальная ложь иссушает душу.

Военная операция разрушила мир с народом Украины, разделила братство Украинское и братство Российское. Не линия фронта, не бомбы и не пограничные блокпосты сделали закрытым путь к сердцам украинских братьев и сестёр! Ложь и подлость власть предержащих разрушает единство верующих в России.

Огромное число христиан оказались в плену русского национализма, выражая готовность уничтожать Украину и её народ. Супруги, отравленные ложью, перекормленные ненавистью, теряют способность любить и переходят в оппозиционную вражду друг с другом. Члены Тела Христова, напоенные одним Духом, рождённые от Крови Спасителя, вдруг встали друг против друга в боевых стойках, забыв о мире, о братской любви, о жертвенной любви Христа. Страсть угодить бесовской власти овладела умами и душами. Вера в Царство Небесное оказалась фикцией. Патриотизм земной превыше всего.

Евангельская весть отходит на запасные пути. Повестка дня заполнена сводками с фронтов. Власть продолжает нагнетать ненависть к Украине, ко всему миру, разжигая в народе жажду мести, подчиняя умы простосердечных людей агрессивной риторике зла. Страх мрачной пеленой заполняет пространство России.

Армия демонов в предсмертной агонии повела своих адептов в последний бой. Сатанинские воинства соблазнили сотни тысяч людей, пленили их разум ненавистью, жаждой убийств, и они пошли разорять украинские города, убивать людей, разрушать школы, больницы, храмы. Это дело дьявола, ведущего давние сражения с Богом. Уныние расцветает. Гаснет вера! Цель жизни и служения теряется в чёрном тумане горящих городов Украины. Что же, дьявол побеждает? Ложь и смерть безнаказанно господствуют?

Где же Бог?

А Господь всё равно с нами. С нами, уповающими на Господа в России, и с нами, уповающими на Господа в Украине! Он с нами, у постели умирающего сына. Он с нами, в камере тюремной. Он с нами, когда растерянность от нахлынувших проблем истощает наши силы. Господь с нами под развалинами разрушенных бомбами школ, больниц, жилищ.

Он с нами, когда мы умираем от ран. Он с нами, когда мы, убегая от смерти, ищем укрытие в домах сердобольных европейцев.

Господь с нами, когда волны сомнений захлёстывают наш чёлн. Господь с нами, когда наши друзья предали нас. Господь с нами, когда мы, прозевав опасность, вляпались. Господь с нами, когда мы на смертном одре расстаёмся с землёй. И такая уверенность делает нас счастливыми всегда и везде! Счастья вам, благословенные друзья мои! Ведь Бог любит вас!

Рим 8:32:
«Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?»

© Юрий Сипко, экс-председатель РС ЕХБ. Ieshua.org. 14.06.2022

[FontCity]

"И Христос был беженцем". Отец Григорий и его волонтеры


Священник Григорий Михнов-Войтенко.

Священник Григорий Михнов-Вайтенко помогает украинским беженцам, оказавшимся в Ленинградской области. Часть из них хотела бы осесть тут, часть – вернуться, а кто-то – добраться до Европы. В чем специфика христианской помощи? Как смотрит на эту помощь власть?

Гуманитарный коридор – понятие не только юридическое, правовое или военное. Человека необходимо поддержать психологической и лекарственной заботой, теплом и словом. Есть не только медицина катастроф, но и язык катастроф. Несколько миллионов украинцев покинули свои дома. Мировое сообщество поднялось на защиту новейших изгнанников. Об этой картине мира, создающейся на наших глазах, подкаст-сериал "Гуманитарный коридор". По ширине этого коридора будут судить о морали и ответственности нашей эпохи. Ведущие – Иван Толстой и Игорь Померанцев.

Сегодня наш собеседник – архиепископ Варяжский и Балтийский Апостольской православной церкви Григорий Михнов-Вайтенко.

Но начнем мы с песни Александра Галича – "Песни исхода". Архив Радио Свобода. (Поет А. Галич)

Игорь Померанцев: Отец Григорий, в России оценивают число беженцев и переселенцев из Украины в Россию в миллион человек. Их видно, они бросаются в глаза или растворились в разных областях России?

Григорий Михнов-Вайтенко: На мой взгляд, эта цифра завышена в несколько раз. Возможно, включают в эту цифру тех граждан Украины, которые были на территории Российской Федерации на 24 февраля. Они здесь работали, лечились, учились. Пока на улицах городов российских мы не видим большого количества людей, которые передвигаются, милостыню просят. В основном эти люди так или иначе растворяются.

Иван Толстой: Отец Григорий, мы с Игорем, сидя в Европе, привыкли наблюдать за европейской реакцией на наплыв украинских беженцев и переселенцев. Здесь совершенно естественно воспринимается государственная, общественная, частная, индивидуальная поддержка, всяческая помощь, участие в судьбе этих людей. Это целые программы, здесь работают центры, организуется жилье, медицинская, юридическая помощь. И, честно говоря, мы, как ведущие, не очень хорошо себе представляем, как поставлены эти вопросы в России. Ведь для беженца совершенно экзистенциально все равно, куда он попадает. Может быть, идейно или политически тут какая-то есть разница, но физически, материально, эмоционально, конечно, люди в этом абсолютно равны. Как это устроено и работает в России?


Беженцы из Мариуполя в России

Григорий Михнов-Вайтенко: В России это, конечно, тоже работает, существует государственная программа. Давайте в первую очередь говорить о беженцах из Мариуполя, они двигаются в направлении Ростовской области, в основном оказываются для начала в Таганроге. Там много слов произносилось за эти месяцы, которые включали в себя и "фильтрационный лагерь". По тем данным, которые у нас есть, это больше формальность, это не те фильтрационные лагеря, которые известны по истории времен Второй мировой войны. Тем не менее, там людей опрашивают на предмет их участия в боевых действиях на стороне Украины. Насколько я знаю, подавляющее большинство достаточно спокойно эту фильтрацию проходит, и в дальнейшем, когда они оказываются в Таганроге, им предлагается два варианта: они могут воспользоваться помощью государства и могут сказать, что в этой помощи не нуждаются.

Если они в этой помощи не нуждаются, они абсолютно свободны, могут перемещаться по территории Российской Федерации куда угодно, в том числе планировать выезд за ее пределы, могут ехать к родным, могут на свой страх и риск ехать в любой российский регион и там уже определять, чего они хотят – оставаться, получать беженство, получать российское гражданство. Если они выбирают помощь от государства, то им предлагают направиться в один из пунктов временного размещения. И там такая ситуация: сегодня есть эвакуационный поезд в Хабаровск, а завтра есть эвакуационный поезд в Астрахань. Они могут приехать туда, там им помогают разобраться с документами, они могут оформить 10 000 рублей путинских единовременной материальной помощи, им выдают обычно сим-карты с российским номером.

Условия там достаточно спартанские, это чаще всего бывшие профсоюзные пансионаты или детские лагеря, в которых в течение какого-то времени, до года, можно находиться, пока человек не определится с работой или с тем, где он и как будет жить. Жилье и питание в этих пунктах временного размещения предоставляются, а все остальное зависит от той группы волонтеров, которая с этим пунктом работает. Сейчас такие волонтерские группы есть практически везде, они собирают одежду, гаждеты, помогают с покупкой лекарств, с трудоустройством, но это именно общественная инициатива. Где-то это делается с поддержкой, под крылом "Единой России", где-то – независимыми и самостоятельными группами.

Мы принимаем участие в той деятельности, которая касается пунктов временного размещения на территории Ленинградской области и, поскольку очень много людей едет через Санкт-Петербург в Европу, мы помогаем им организовать перемещение по территории Российской Федерации и в дальнейшем выезд. В основном через эстонскую границу, но и через финскую и латвийскую. Мы помогаем им оказаться там, где они хотят.

Игорь Померанцев: Вы писали и говорили в интервью о том, что встречаетесь с украинцами. Что это за люди, в каком они эмоциональном состоянии?

Григорий Михнов-Вайтенко: Я тут не открою никакую тайну: в абсолютном большинстве это люди в жесточайшем стрессе, не говоря о том, что кто-то из них месяц или полтора находились в подвалах под обстрелами; это люди, которые потеряли жилье, весь привычный уклад жизни, у многих из них погибли или пропали без вести родственники и, честно говоря, даже неизвестно, что хуже для оценки эмоционального состояния – когда у тебя на глазах убили твоего отца или когда ты его потерял – отца, ребенка, мужа, жену.

Иван Толстой: Отец Григорий, заметно ли присутствие социологов, журналистов, историков, социальных работников, которые, помогая и собирая данные, устраивая опросы, готовят будущую историю происходящей трагедии, думают о том, как все эти сведения сохранить, правильно проанализировать и затем использовать для написания какого-то полотна о том, что творится на наших глазах? И не только на наших – то, чего мы не видим и что видели они?

Григорий Михнов-Вайтенко: Нет, сейчас пока не заметно присутствия кого бы то ни было, кроме журналистов. Журналистов много, но в первую очередь это журналисты западных изданий и отчасти тех СМИ, кто уже признаны иноагентами. К сожалению, российские СМИ уделяют этой проблеме не так много внимания, как, мне казалось, было бы необходимо, хотя нельзя говорить обо всех без исключения, многие обращаются, просят комментарий и ведут разговоры на эту тему. Возможно, я не знаю о том, что сейчас делают историки. Так или иначе, эта работа еще предстоит.

Игорь Померанцев: Отец Григорий, вы часто разговариваете с украинскими беженцами, Росси это для них выбор вынужденный или добровольный?

Григорий Михнов-Вайтенко: Конечно, вынужденный для подавляющего большинства по той причине, что это единственное безопасное направление движения из окруженного, а сегодня уже оккупированного или освобожденного, кому как больше нравится, Мариуполя. Выезд через линию фронта невозможен, поэтому можно двигаться только в направлении Донецка, а оттуда – в Ростов-на-Дону. Показательно другое: по тем данным, которые у меня есть, подавляющее большинство людей не остаются в Донецке. Хотя, казалось бы, можно просто остаться в столице ДНР. Нет, едут в Россию. Почему так происходит, пока сложно ответить.

Иван Толстой: Какие-нибудь интересные случаи вам запомнились, какие-то индивидуальные происшествия, какой-то человек, который теперь не идет у вас из памяти?

Григорий Михнов-Вайтенко: Все те несколько сот человек, с кем пришлось столкнуться, не идут из памяти. Лично для меня очень важно и трогательно, что, несмотря на то, что люди уехали уже пару месяцев назад, уже давным-давно кто в Германии, кто в Эстонии, кто в Швейцарии, они до сих пор пишут, обращаются с вопросами, с добрыми пожеланиями, сохраняется человеческий контакт. То, что после такого разорванного пространства и времени, в котором мы оказались, возникают новые человеческие связи, абсолютно искренние, вселяет в меня некоторую надежду, что все-таки мы выберемся из того кошмара, в котором мы все оказались.

Игорь Померанцев: В разговоре с вами беженцы высказывают свои политические предпочтения или все-таки стараются быть нейтральными?


Григорий Михнов-Войтенко

Григорий Михнов-Вайтенко: У нас хватает тем просто чисто практических для разговора, а то, что все, конечно, не находят никаких оправданий для военных действий, это понятно.

Иван Толстой: Вы не просто помощник, волонтер, человек, к которому обращаются за содействием, вы – архиепископ Варяжский и Балтийский Апостольской православной церкви.

Григорий Михнов-Вайтенко: Управляющий делами централизованной религиозной организации.

Иван Толстой: Хотелось бы понять, меняет ли это отношение тех, кто беседует с вами? Высказывают ли люди какое-то предпочтение: я с батюшкой хочу поговорить, нет, не с вами, Людмила Петровна, а меня интересует батюшка, он как-то и к Богу ближе и, наверное, у него и опыта больше, и возможностей.

Григорий Михнов-Вайтенко: Нет, сейчас не влияет, потому что нужно понимать то отчаянное положение, в котором оказываются эти люди, которые вынужденно стали беженцами. Они готовы принять любую помощь от любого человека, кто готов ее оказывать.

Игорь Померанцев: Я слышал, что вы помогаете беженцам переселяться в Эстонию. Как это происходит?

Григорий Михнов-Вайтенко: Решение о перемещении за пределы Российской Федерации люди принимают самостоятельно. Дальше возникает проблема – банковские карты граждан Украины не работают на территории России, и если нет наличных, у людей просто нет возможности купить билеты. Мы помогаем купить билеты, помогаем разместиться, если у людей возникает некая пауза на пути, если они следуют через Петербург. Дальше у нас есть автоволонтеры, которые помогают либо доехать до погранперехода, либо сесть на автобус, который идет в Таллин или в Нарву. Так что это чисто практическая помощь, своего рода турагентство.

Иван Толстой: Учитываете ли вы в ваших проповедях это новое внутреннее состояние и вашей паствы, и ваше собственное?

Григорий Михнов-Вайтенко: Это состояние у меня возникло еще в 2014 году, и большая часть моих проповедей с тех пор так или иначе связана с этим то объявляемым, то необъявленным конфликтом, войной в Украине. Естественно, мне кажется крайне важным, чтобы любое слово проповедника было созвучно обстоятельствам, которые нас сейчас окружают. Если мы не анализируем все происходящее с точки зрения евангельских принципов, с точки зрения Священного писания, если мы проповедуем некий абстрактный гуманизм и абстрактное христианство, то грош нам цена. И в Евангелии, и в Ветхом Завете вся проповедь пророков и Христа была очень связана с текущим политическим положением дел и никогда не игнорировала то, что происходит. А сейчас это в каком-то смысле еще важнее, чем раньше.

Игорь Померанцев: Вы помогаете сейчас конкретным беженцам. Они как-то резонируют с образом беженцев, которых можно найти в Библии?

Григорий Михнов-Вайтенко: Конечно. И Христос был беженцем. Что такое бегство в Египет? Семейство бежит в Египет от репрессий, от угрозы смерти. Что происходит сейчас? Все то же самое. Поэтому помощь беженцам это абсолютно смысловой корнеобразующий принцип христианский. Этим нужно заниматься в любое время.

Иван Толстой: В каких отношениях вы находитесь с властями?

Григорий Михнов-Вайтенко: Власть в Российской Федерации это, как всегда, набор разных людей. С теми, кто занят реальным делом, а не политической пропагандой, мы находимся в нормальных рабочих отношениях, мы действуем, оказываем ту или иную поддержку. Нам помогают решать вещи, которые связаны с документами, а мы помогаем решать вещи, которые невозможно решить власти. Например, финансирование на целый ряд проблем не было предусмотрено. Кто может оказать эту помощь? Только общественность. Обеспечить медицинское обслуживание для тех людей, кто по закону, к сожалению, получить его бесплатно не может, а на платное у них нет денег. В пункте временного размещения Царицыно Озеро большое количество школьников и студентов, которым были нужны ноутбуки и планшеты для того, чтобы они могли полноценно заниматься. Такой возможности в бюджете не было предусмотрено, а мы обеспечили порядка сорока ноутбуков, еще порядка двадцати на следующей неделе передадим.

Игорь Померанцев: Как относятся жители Ленинградской области к беженцам?

Григорий Михнов-Вайтенко: Я пока не слышал о каком-то бесконечном радушии, но и о конфликтах пока тоже не слышал. В российских небольших городках и деревнях всегда с некоторой настороженностью относятся к пришлым людям, не знают, что от них ждать. Постепенно это все нивелируется и, при многих совпадающих базовых принципах, думаю, настороженность через год-другой сойдет на нет.

Иван Толстой: Отец Григорий, но помощь беженцам – дело затратное. Откуда деньги, Зин?

Григорий Михнов-Вайтенко: Люди собирают. Я обратился с этой просьбой в фейсбуке и люди достаточно активно готовы помогать финансово. Кто-то может перевести 50 рублей, кто-то – 100 тысяч рублей, у всех разные возможности. Это еще момент, связанный с неким доверием, – кому-то мы готовы жертвовать, кому-то мы доверяем, а кому-то нет. Видимо, некий кредит доверия, который, в частности, у меня есть, позволяет нам активно собирать деньги, которые мы тратим на помощь.

Иван Толстой: А ваша команда – это кто?

Григорий Михнов-Вайтенко: Это самые разные люди, мы не по религиозному принципу, принцип светский. Другое дело, что мы используем в данном случае возможности юридического лица церкви для того, чтобы официально оформлять и пожертвования, и траты. Это самые разные люди, среди них есть муниципальные депутаты в Санкт-Петербурге, активисты, экологи, общественники, которые просто не могут пройти мимо этой чудовищной ситуации.

Игорь Померанцев: Беженцы, которые предпочитают переехать в Эстонию, как-то объясняют свой выбор?

Григорий Михнов-Вайтенко: Да нет, мы и не просим у них никаких объяснений. Просто они хотят уехать в Европу. В последний месяц все больше появляется людей, которые говорят о том, что хотят вернуться в Украину. А поскольку погранпереходы между Россией и Украиной сейчас не работают, они возвращаются через Европу.


Александр Галич

Иван Толстой: Отец Григорий, не сочтите за комплимент, но я хотел сказать вам, что у вас очень красивый голос – убеждающий, успокаивающий голос, которому веришь. Я не знаю, наследие ли это вашего знаменитого отца или это результат занятия духовной деятельностью, но довериться такому человеку, если окажешься беженцем, по-моему, значит не пропасть. Спасибо вам большое за разговор.

Вопрос, который я задал об отце нашего собеседника, был неслучаен. Знаменитый его отец – это Александр Галич, с фрагмента песни которого мы сегодня начали передачу. Звучала "Песня исхода". А завершим – песней "Возвращение". (Поет А. Галич)

© Иван Толстой, Игорь Померанцев. Радио Свобода. 14.06.2022

[FontCity]

Убийцы, убивающие Украину сегодня, убивают Христа

Много грязи довелось видеть. Ложь и насилие произрастали и летом, и зимой. Урожаи пакости невиданные собирала советская власть.

Видел как святых, верующих в Иисуса Христа, советский суд делал преступниками и отправлял в зону, на «исправление и перевоспитание». Некоторых отправляли на каторгу. Иных за веру в Бога лишали работы и изгоняли из институтов. Так работала советская демократия.

Видел, как советские войска вошли в Прагу и раздавили танками людей, возжелавших свободу. Ужас!

Видел, как советские войска в Афганистан вошли. Десять лет громили страну, положили людей без счёта, никто не знает зачем.

Чечня была особой мясорубкой. Там красота советских воинов была явлена во всей красе.

Смертоносные проекты без числа творила Русь православная. Всего не описать. И жуткая неотвратимость бесконечных военных мирных разрушительных смертоносных операций вроде стала привычной и даже неотвратимой.

Однако! О вторжении в Украину не мог и мысли допустить. Такая акция есть безумие! Это не только Каин, убивающий Авеля, но это Россия, убивающая себя в Украине.

И вот случилось. Убийство массовое. С особой жестокостью. Разрушения тотальные. И больниц, и школ, и жилищ. Убийства мирных людей подаются как невероятный подвиг. Награды сыпятся как из рога изобилия! Очевидно, каток смерти, запущенный кремлём, не предполагает остановки.

Что делать в такой трагической реальности? Украине стоять и сопротивляться. Здесь сомнений нет. России следует остановиться. Одуматься. Покаяться. Освободить Украину. А потом заняться восстановлением страны. Христианам следует чётко понимать, где преступник, а где жертва. И конечно защищать жертву. И не оправдывать убийц.

Бог есть любовь! Убийцы, убивающие Украину сегодня, убивают Христа! Но впереди Божий суд. И каждый из нас за себя даст отчёт за всё, что делал живя в теле.

«Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную!»

© Юрий Сипко, экс-председатель РС ЕХБ. Ieshua.org. 29.06.2022

[FontCity]

Белгородский митрополит выступил против войны в Украине после обстрела города



Митрополит Белгородский и Старооскольский Иоанн после обстрела Белгорода призвал верующих молиться за «прекращение кровопролития» в Украине. Его заявление опубликовано на сайте епархии.

«Сегодня ночью ракеты вооруженных сил Украины поразили в жилых кварталах спящих белгородцев. Среди погибших были жители Харьковской области, которые приехали, чтобы укрыться от войны в мирном Белгороде. Однако никто не знает ни дня, ни часа, когда наша земная жизнь завершится, никто не ведает, как это произойдет (Мф. 24:36-39). Мы призываем к сугубой молитве об упокоении усопших и о выздоровлении пострадавших, о прекращении кровопролития, которое происходит на украинской земле, но сегодня пришло и в наши дома. Пора, по слову Священного Писания, „перековать мечи на орала“ (Ис.2:4). Да сохранит Господь всех живущих и дарует мир на земле», - говорится в заявлении митрополита.

3 июля в Белгороде произошла серия взрывов. По данным ведомства, погибли четыре человека: один гражданин России и трое граждан Украины. Минобороны РФ утверждает, что удары были нанесены тремя украинскими ракетами «Точка-У», которые сбили силы ПВО. ВСУ это отрицает. Военные эксперты сообщили The Insider, что в одну из многоэтажек, вероятно, попал маршевый двигатель зенитной управляемой ракеты 9M335 российского ЗРПК «Панцирь-С1», прикрывающего Белгород.

До этого губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков называл инцидент «серией громких звуков». Также было опубликовано видео общения Гладкова с местными жителями. «Как нам спать спокойно теперь?» - спросила у него женщина. «Ну никак не будем спокойно спать, - ответил губернатор. - Все, что зависит от меня, от моих, от оперативных служб, - мы на месте. <…> То, что сейчас случилось, - это, конечно, крайне сложная ситуация. Поэтому сказать о том, что я вам сейчас скажу, что больше [такого] никогда не будет, я не могу».

По словам жителя Белгорода и заместителя главного редактора Fonar.tv Никиты Парменова, белгородцы уже называют прошедшую ночь «самой страшной ночью с начала спецоперации»: «Паника выросла, люди волнуются. Сегодня в городе отменены развлекательные фестивали и мероприятия. Есть недоумение по поводу „новояза“, который использует губернатор. Ладно, когда вы „хлопками“ называли какие-то взрывы в небе, но когда у вас сгорело два дома, погибли люди, губернатор почему-то опять назвал это „серией громких звуков“. Это главная претензия к властям сейчас».

© The Insider. 4 July 2022 11:19

[FontCity]

Митрополит Иоанн: Пора перековать мечи на орала



Сегодня ночью ракеты вооруженных сил Украины поразили в жилых кварталах спящих белгородцев. Среди погибших были жители Харьковской области, которые приехали, чтобы укрыться от войны в мирном Белгороде. Однако, никто не знает ни дня, ни часа, когда наша земная жизнь завершится, никто не ведает, как это произойдет (Мф. 24:36-39). Мы призываем к сугубой молитве об упокоении усопших и о выздоровлении пострадавших, о прекращении кровопролития, которое происходит на украинской земле, но сегодня пришло и в наши дома.

Пора, по слову Священного Писания, «перековать мечи на орала» (Ис.2:4). Да сохранит Господь всех живущих и дарует мир на земле.

© Иоанн,
Митрополит Белгородский и Старооскольский, Глава Белгородской митрополии
Официальный сайт митрополии, 03 июля 2022

[FontCity]

"Приковали наручниками, били"
Студент из Мариуполя о похищении, "фильтрации" и бегстве в Европу

Студента-старшекурсника Александра похитили еще до российской оккупации Мариуполя – в начале марта, когда шли бои за город. Его задержали боевики так называемой "ДНР", а российские военные допрашивали и били ногами. Он прошел через несколько "фильтрационных пунктов", где во время допросов его обвиняли в "разжигании ненависти в отношении русских", продолжали жестоко избивать и требовали выдать местоположение украинских войск. Позднее Александра вывезли в Донецкую область – на территорию, оккупированную российскими войсками. Оттуда ему удалось выехать в Россию, а после – в Европу. Бежать ему и его семье помогла церковь протестантов-пятидесятников.

Настоящее Время публикует его рассказ.

"Разжигал ненависть в отношении русских". Задержание и побои

– Я – студент Приазовского державного технического университета. Последний семестр не доучился, вышел на президентскую стипендию, до сих пор ее получаю. Дистанционно пытаюсь закончить обучение. Еще работал в компании "Метинвест-Промсервис". Должность называлась "специалист по внутренним коммуникациям". Но отработать я успел буквально полтора месяца.

Я жил с родителями на побережье, перешел через дорогу – и море. В принципе, оккупации как таковой я не дождался, застал только бои. Меня вывезли 8 марта.

Ситуация была крайне курьезная: ко мне пришел товарищ, его девушка жила чуть дальше от меня – в сторону России, в километре. Мы хотели вместе пойти проверить целостность ее дома, может, как-то достучаться к ней. Узнать, что жива. И только мы отошли за полкилометра от моего дома, слышим: "Руки вверх!" – нам кричат какие-то мужики с автоматами. Первая мысль была, конечно, бежать обратно, но мы все-таки подняли руки, подумали, что это наши украинские [военные]. К сожалению, это были российские войска. Мы подошли к ним, нас раздели, обыскали, забрали телефоны. Потом нас передали в другое место, где они замародерили дом. В доме уже было сильно больше народу, в нем они жили, готовили.


Житель Мариуполя во дворе разрушенного дома. 15 мая 2022 года.
Фото: Reuters

Там была смесь [из российских военных и боевиков так называемой "ДНР"]. Получается, "ДНР" – их отправляют в самый перед [на передовую], они изначально нас ловили. Дальше уже были российские войска.

Нас закрыли в комнате, сказали ждать какого-то важного человека. В это время наши с товарищем телефоны были у них. Товарищ попросился в туалет, его вывели отдельно от меня. И, видимо, в этот момент они нашли у нас в переписке, повезло так, сообщения патриотического характера в сторону Украины, их это очень оскорбило. Нашли они это сообщение, когда он [товарищ] был у них там, внизу.

Поднимается какой-то мужик, за ним заходят еще трое. Показывает мне телефон с перепиской: "Это вы писали? Это между вами переписка?" Ну, естественно, я говорю: "Да".

Вообще я крайне патриотичный парень был. У нас был чат – 14 человек, скидывали, допустим, какую-то пропаганду российскую. Я говорю: ребята, это даже не скидывайте туда, я буду верить в свою пропаганду. Я знаю, что Украина, может, мне тоже врет, но я буду верить вранью своей родной страны. Вот к этому военные цеплялись. Еще как-то раз появилась фотография с рецептом "коктейля Молотова". Я скинул в чат, говорю: мало ли, кому-то пригодится. К этому прицепились тоже. Самое основное они использовали выражение "разжигал ненависть в отношении русских".

Сказать точно, что я написал и что написал мне мой друг, я не могу, потому что это крайне матерно, очень злобно написано в сторону русских. Вообще русских.

И [после этих вопросов] меня на кровати бьют. Я просто лежу, пытаюсь закрывать лицо, и мое лицо топчут трое военных. У меня сломан нос. В принципе, не критично, чуть-чуть заметно. Есть фотография моего лица через три дня после этого происшествия.


Александр через три дня после избиения

Меня потом берут, выводят из дома, я вижу, как мой товарищ стоит в луже своей крови на коленях. По его рассказам, за то время, пока я был наверху, на втором этаже, его вывели на задний двор, поставили в яму на колени и к затылку приставили пистолет. В итоге выстрелили сбоку, возле уха. Спрашивали последнее слово. Потом приехал тот мужик, которого мы должны были дождаться, важный.

Я не помню, как его звали, потому что достаточно много времени прошло. Не уверен, но его вроде называли Палач. Выглядел он как кавказец, наверное, и говорил он с сильным акцентом. Никаких нашивок я не помню, я смотрел в пол с круглыми глазами.

Нас били еще пару раз. Приковали наручниками, еще били. Потом нас положили в багажник и отвезли до одного пункта. Там пересадили в другой багажник, довезли до второго пункта.

Я лег [в багажник] первый, а потом лег мой товарищ. Он не помещался, и его пару раз хлопнули крышкой по голове, а потом багажник завязали. Везли неаккуратно. Я пытался запомнить номера трассы, по-моему, там было что-то типа 622. Я все еще надеялся, что у меня получится бежать. Пересадили нас и сказали, что если кто-то рыпнется, то у них там отвертка, они вставят ее нам в шеи. В итоге мы оказались в обезьяннике в каком-то [фильтрационном] пункте в Новоазовске. Это была гражданская постройка, выглядела как частный дом.

"Отец для меня гроб готовил". Две "фильтрации" и встреча с родителями

– Мы были как на допросе на этой "фильтрации".

Там было двое мужчин: один худой, высокий, другой – довольно толстый. И вот этот толстый, он был с битой резиновой и бил по ногам. Это уже перед тем, как мы оказались в камере, нас допрашивали. У них были телефоны наши. Один занимался просмотром всех диалогов: переписки, сообщения, звонки последние – все это они изучали. Другой пытался выяснить, что мы знаем, служили ли мы, кто наш знакомый в "Азове".

Раздевали много раз, пересматривали. Раздели один раз, потом раздели второй, те же самые люди. Не знаю, что они в первый раз не увидели. Искали татуировки. Пытались выяснить, где находятся украинские войска, но, к счастью, мы этого не знали, поэтому ничего сказать не смогли. Очень оскорбительно было – у них лежал украинский флаг, они вытирали об него ноги. Это я хорошо помню.

После допроса нас просто посадили в камеру. Мы на одном матрасе… Это начало марта было, довольно холодно, а дверь [на улицу] открыта. Мы ждали утра, с разбитыми лицами. Я не мог закрыть рот, потому что у меня было сильно опухшее лицо.


Российские военные в Левобережном районе Мариуполя, 13 апреля 2022 года.
Фото: ТАСС

После обезьянника нас отвезли на вторую "фильтрацию", как раз ту, которую проходят все подряд. Там стояла палатка, столы с компьютерами, фотографировали, брали отпечатки, заполняли документы по поводу того, кем был, откуда сам, родителей записывали, как выбрался…

Просто регистрация населения. Там нас причисляли уже к беженцам. На этой "фильтрации", кстати, тоже были наши телефоны, и мой мне так и не вернули. Ночь мы провели в пункте временного пребывания, это была школа. Просто помещение с матрасами. На следующий день за нами приехала бабушка моего товарища и забрала нас к себе в Торез [на территории Донецкой области, которую контролирует так называемая "ДНР"]. Я там пожил, пока мои родители не вышли из Мариуполя. Они не знали, что со мной, отец для меня дома гроб готовил. Потом к ним домой пришли русские военные, наставили на них дула и сказали: "Десять минут на собраться и уходить отсюда".

Они 16 марта выехали в Россию. Просто собрали чемоданы и пошли в сторону границы, а там их встретил эвакуационный автобус. На "фильтрации" их не обыскивали, ничего такого, но мужчин долго держали. Отца моего, мужа сестры.

"Почему уезжаете? Здесь не так плохо, надо просто привыкнуть"

– Мы встретились только в Таганроге. Я нашел прямой автобус из Тореза. Там были блокпосты. На одном из них военный посмотрел мои документы и сказал: "Ну, по ходу, ты здесь и останешься". К счастью, "фильтрацию" я уже прошел, за мной ничего не числилось, вроде как пропустили дальше. Была таможня "ДНР", потом российская таможня, потом еще один блокпост уже внутри России – и все четыре раза я рассказывал, как, откуда и кто я, спрашивали, почему у меня синяки под глазами. Там люди не знали о том, что у нас с товарищем в телефонах нашли, но что-то подозревали. Все четыре раза меня раздевали, искали татуировки. Как будто бы до этого никто этого не делал.

Я доехал до Ростова, потому что пропустил остановку, и туда уже за мной приехали друзья родителей. Они меня забрали и привезли к себе домой, в Таганрог. Мы там посидели меньше недели и отправились в Питер.

Может быть, тогда волонтеров не было, может быть, просто мне так "повезло" не встретить их, но были только волонтеры от государства и МЧС. Максимум угостили меня сигаретами и спросили, почему я такой битый. Волонтеры появились уже в Эстонии. А так просто знакомые, друзья родителей.


Беженцы из Мариуполя в Запорожской области Украины, посадка в автобус в Польшу.
Иллюстративное фото. Reuters

Мой отец – верующий человек, эта община, протестанты-пятидесятники, распространена по всему миру. Те люди [помогавшие нам в России] изначально нас не знали. Мы через знакомых с ними связались, тех, кого просто вывезли раньше точно таким же путем. Они нас приняли, всю нашу семью. Потом в Эстонии точно такая же семья верующих нас приняла.

На выезде из России была таможня, нас опять раздели, допросили: откуда, кто такие, как здесь оказались. Полтора часа мы с отцом и другие мужчины ждали решения таможенников. Насели на нас: мол, если мы сейчас выезжаем из России, то обратно уже не сможем вернуться. У нас с отцом еще раз сняли отпечатки пальцев, сфотографировали, потому что не смогли найти в базе, и выпустили. Эстония пустила спокойно.

Нам предлагали остаться в России. Мне и на оккупированной территории, в "ДНР", предлагали остаться. Но желания даже близко не было. Говорили: "Почему уезжаете? Вы же понимаете, что здесь не так плохо, надо просто привыкнуть".

© Настоящее время. 01 июля 2022
© Радио Свобода. 01 июля 2022

[FontCity]

Что-то случилось в органах власти Российской Федерации. Да и не только в органах власти. Зло передалось в народ, и ненависть, просто какая-то порча захватила страну. Похоже, специальная мирная военная операция не задалась. Вместо желанного мира мы получили бесконечную канонаду смерти.
Уничтожение Украины продолжается. Никто не знает, зачем.
Но народ доволен. Особенно, если кому повезёт и за погибшего сына дадут миллион! Тогда радость приходит в деревню.
Я всё думаю, что за напасть такая поглотила Россию? От чего возникла такая жажда разрушать и убивать? А потом Библию почитал и понял!
"Мы изменили и солгали пред Господом, и ... :13-15[/i]
Вот оно что! Оказывается, мы Господа Бога оскорбили. Как оскорбили?
Ну вот же написано: ложью, клеветой, предательством, бессудным насилием. Откровение страшное. Получается что? Мы думаем, что Россия воюет с НАТОЙ, Россия там в Украине нацистов ищет и уничтожает, а оказывается, что Россия воюет с Богом. Россия восстала на Бога, клевещет на Бога! И вот слово от Господа.
«Слушайте слово Господне, князья Российские!
Когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови."
Ничего себе! Страшный приговор. Так говорит Господь!
Аж мурашки по спине. Что же делать Господи?
"Так говорит Господь: не ходите и не начинайте войны с братьями вашими, сынами Украинскими; возвратитесь каждый в дом свой, ибо от Меня это было.». 3Цар 12:24

© Юрий Сипко · Protestant · 4.7.22

[FontCity]

Кресты снимите, россияне


Читает автор.




© Андрей Дементьев

[FontCity]

Не молитесь так за нас!

Странная тенденция в странах Запада называть агрессию России против Украины конфликтом. Это война, а не конфликт.
Не проводите молитвенные собрания за примирение между украинцы и россиянами! Это война тьмы против света, а не конфликт. Украина на стороне света и правды. Россия врёт и продвигает цели Коммунизма.
Писание говорит нам называть черное черным, а белое белым.
Россия - агрессор, создавший систему пропаганды собственной лжи, оклеветавший украинцы и вероломно напавший на мирное государство.
Украина защищает свою территорию, от агрессивных действий России гибнут тысячи мирных жителей и солдат.
Молиться за мир между Украиной и Россией это как:
- помолитесь за мир между раем и адом,
- молиться о мире между Христом и антихристом,
- молиться за мир между фашистами и евреями,
- помолитесь за мир между сексуальным насильником и его жертвой,
- помолитесь за мир между Израилем и Палестиной,
- молитесь за мир между тьмой и светом.
Для украинцы такие молитвенные встречи оскорбительны. Не менее оскорбительным было решение Папы Римского о том, что украинка и россиянка должны нести крест вместе во время крестного хода.
Молитвы за Украину могут быть только такими, как мы молимся Богу, чтобы армия ангелов победила армию сатаны в духовном мире. То есть о полной победе Украины, поражении России и их имперской пропаганде.
Христиане в мире должны занимать позицию света, а не пытаться примирить тьму со светом.

© Павел Бакум · Асоціація християнських таборів CCI · 04.07.2022

[FontCity]

Эвакуационные поезда из Киева отходили забитые, напряженные и тихие.
Растерянные, перепуганные дети, нервные животные, утомленные и изможденные люди. Кому-то везет сесть на место, остальные просто падают на пол в проходах и тамбуре. Вещей минимум, но они занимают всё то пространство, что ещё оставалось.



Поезд отъезжает от вокзала и практически сразу в салоне гаснет свет. Со стороны дверей шепотом передают указания: никаких телефонов, яркого света, включенного интернета или, упаси господь, геолокации. Все послушно гасят экраны. Темно. Тихо. Поезд аккуратно крадется между таких же темных полей и сёл. Где-то замирает, где-то делает резкий рывок.
Дети начинают капризничать - мультики, в туалет, конфетку, походить. Походить негде, в туалет-то надо пробираться разве что по воздуху. Но все всё понимают, поджимают ноги, стараются пропускать. Родители всеми силами как-то успокаивают малышей, но только лишь один конец вагона стихнет - просыпается второй.

Проходит час, другой. По нормальному графику уже должны были бы подъезжать к Виннице. Говорят, что в Виннице будем не раньше, чем через два часа, и, возможно, остановки не будет. Кто-то пробует возмутиться, но их быстро зашикивают. Дети засыпают. Становится жарко и не хватает воздуха. Скучно. Страшно. Хочется пить, но помним, что в туалет не набегаешься.
Впереди появляются огни Винницы. Поезд пролетает её без остановки. Следующая потенциальная остановка - Хмельницкий. Когда прибытие - неизвестно.
Ползут часы. Дети просыпаются и всё начинается по кругу. Впереди вновь огни. Поезд замедляется, в салоне включают свет. Все жмурятся, достают телефоны, лезут проверять обстановку.
Прибываем на вокзал. В салоне объявление, что стоянка 5 минут. Часть людей начинает хаотично хватать вещи, детей, котов и пробиваться к выходу. Выскакивают на перрон, но особенно свободней не стало.

Внезапно в тамбур с разбега закидывают огромную клетчатую базарную сумку, за ней ещё две, а потом ещё одну затягивают две женщины. Люди начинают немного бухтеть, мол куда ещё, тут и так развернуться негде, а вы ещё и с сумищами. Им кто-то отвечает, что может там животные, что вы тут это начинаете.
Женщины внимания не обращают. Скупыми, видно уже отточенными движениями, быстро открывают сумки и начинают кидать в руки тех, кто поближе, какие-то пакеты.
- Быстро, передавай дальше, 3 минуты осталось!
Люди послушно передают дальше. Одна сумища пуста, за ней ещё две. Люди по салону просыпаются и пытаются понять, что им тут пихают в руки.
Одна из женщин громко кричит в салон:
- Дети малые есть?
- Есть!
- Сколько?
- Где-то 20.
Открывает последнюю сумку, вытряхивает из неё пакеты.
- Передайте мамам!
И по салону как волной: "передайте мамам, передайте мамам...".
Поезд дергается. Одна из женщин быстро хватает пустые сумки, вторая выбрасывает остаток пакетов прямо на пол, и обе выпрыгивают на перрон.
- Люда, вода!
В тамбур с размаха закидывают блок воды, за ним ещё один. Поезд тронулся.

Люди, как отмерев, начинают открывать пакеты, что там им всунули в руки. В каждом кулёчке: три овсяных печеньки, бутербродик с сыром, бутербродик с маслом и колбасой, яблоко, две шоколадные конфеты, несколько "рачков". В пакетах, что передавали мамам - пара памперсов и три пачки детского питания.
Вновь гаснет свет. В салоне тихо, но шуршат обёртки от конфет, кто-то просит передать воду. Говорят, что дальше Тернополь, но остановки может и не быть.
Темный поезд крадётся меж темных полей и сёл.

© Anastasia Haridzhuk