«…ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо».

[Alex_R]

Данный эпизод на первый взгляд выглядит вполне обыденно и даже где-то тривиально. Действительно, ведь апостолы, видя, к чему идёт дело, естественным образом изъявили желание защитить своего учителя. Однако при тщательном его рассмотрении многое в нём вызывает удивление и где-то даже, до некоторой степени, восхищение, от продуманности произошедшего. Рассмотрим представленные там события, обращая внимание на детали и то, как описывают этот эпизод разные евангелия:

«И вот, один из бывших с Иисусом*, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо» (Мф.26:51).

*Примечание. «Синоптики выражаются неопределенно – один из них, кто-то, некто из бывших с Иисусом и пр. Но Иоанн называет здесь Петра. В этом умолчании видят одно из доказательств раннего происхождения синоптических Евангелий, когда прямо упоминать имя Петра было опасно. Поступок Петра вполне согласуется с его обычной горячностью и несдержанностью. Но откуда у него взялся меч (μάχαιρα – у всех евангелистов)? Был ли меч у одного только Петра или же и у других апостолов? Носили ли все они или один Петр свои мечи с дозволения Христа или только, так сказать, без Его ведома? … Присутствие меча у Петра Златоуст и другие объясняли тем, что это был не меч, а просто нож, нужный для заклания пасхального агнца, взятый Петром с пасхальной вечери. … Употребленное здесь слово μάχαιρα Лат. culter, евр. «херев», означает прежде всего нож, который употреблялся при заклании жертвенных животных, потом кинжал и вообще короткий меч, а большой и широкий меч назывался ῥομφαία. … Нож взят был, конечно, не с военными целями, но на случай опасности – предусмотрительность, весьма характерная для Петра. При взятии Христа Петр хотел защищаться, не рассуждая о том, что это было бесполезно. Он, простерши или протянув руку, «извлек меч», – вероятно, не из ножен, но привязанный – выражение у Ин.18:11, «ножны» (у Матфея – «место») может означать вообще всякое место, куда можно закладывать нож (θήκη), – и ударил первосвященнического раба, может быть, с намерением отсечь или рассечь ему голову, но, очевидно, промахнулся и отсек ему только ухо» А.П.Лопухин.

Не упоминание имени Петра, было своего рода неким предохранением от обвинения и преследования ап.Петра, ведь во времена написания и распространения первых евангелий еще были живы свидетели тех событий и даже по прошествии времени они могли организовать дело против апостола. Позже, когда уже не было даже того общества существовавшего во времена Спасителя, Иоанн мог уже без опаски сказать, кто это был. Иудея довольно маленькая страна, где все, так или иначе «знают» друг друга или имеют родственные связи. Это возможно объясняет и следующее.

Как упоминается до этого, у апостолов на вечере было два меча (Лк.22:38,39). Второй вероятно мог находиться у ап.Иоанна или его брата Иакова, как у самых активных апостолов Спасителя. Если это так, то первоначально мечом, воспользовался только Пётр, второй или отсутствовал на тот момент или апостол, у которого он был, не решился воспользоваться им в принципе. На это может быть несколько причин. Первая, из-за того, что количество пришедших брать Иисуса вооруженных людей явно превышало силы даже опытных «бойцов» с двумя короткими мечами*1. Вторая, заключалась в том, что среди пришедших арестовывать Иисуса, были знакомые некоторым апостолам люди (а возможно даже и дальние родственники, ср.Ин.18:15,16). Именно, вероятно, поэтому они и не решаются сразу и без оглядки применить оружие подобно Петру*2, а занимают на короткое время выжидательную позицию.

*Примечание. 1. Возможно сам вопрос: «Когда те, кто был с Иисусом, увидели, что происходит, они спросили: - Господи, а что если нам ударить мечом? И один из них ударил слугу первосвященника и отсек ему правое ухо» (Лк.22:49,50;IBS), подразумевал, что у апостолов (не только у одного Петра) также есть оружие, и они его могут применить, а не только один Пётр. Просто он оказался на самом переднем крае, а всё случилось очень быстро (Спаситель остановил их), так что до второго меча дело не дошло.
2. Как отмечаю исследователи этого события: «Собственно, этот-то ученик (ап.Иоанн) ввел во двор апостола Петра, будучи лично знаком с первосвященником. Привратница знала, что Иоанн был учеником Христа, и потому спросила апостола Петра: «и ты не из учеников ли Этого Человека?» Она выражает здесь свое удивление по поводу того, что нашелся еще один человек, который решился вместе со своим учителем идти на явную опасность» А.П.Лопухин. Другими словами, почти уверенно узнав Петра среди учеников Иисуса (ср.Ин.18:17), придверница могла знать, что и Иоанн также был среди них, но так как она знала Иоанна, как своего, то вероятно просто молчала, не видя в этом чего-либо особенного или ощущая опасность, нет, ведь многие ходили за Иисусом в то время. По другой версии Иоанн мог быть не во дворе (а в доме, например), т.е. не был на виду у прислуги (простых, как и он людей), что косвенно, как бы и подтверждает текст. Эти люди могли приходить и смотреть на проповедь и чудеса Иисуса. Также можно отметить, что придверница, скорее всего, не была в саду, а могла узнать Петра, т.к. видела, вероятно, его среди учеников, до этого, а также по косвенным признакам (характерный галилейский говор; Мк.14:70). Ведь Иисус проповедовал в течение нескольких лет и неоднократно был в Иерусалиме на праздниках, поэтому был легко узнаваем.

Но что же заставило Петра следовать за Иисусом в дом первосвященника после того как он совершил такое? (нанёс удар мечом, да еще кому?, служителю высшей религиозной власти). Здесь на первый план выходят два обстоятельства, влиявшие на его решение.

Первое. Это, скорее всего, связано с убеждением и верой Петра. Он, как и другие апостолы верили, что Мессия не может умереть и с ним не может что-либо случиться (см.Ин.14:22 ср. с Лк.19:11). Это заставляло их следовать, ведь сейчас Иисус явит себя всему иудейскому начальству и начнётся славное Его восхождение и возвеличивание и т.д., то, что они и ожидали как иудеи. Это и понятно и здесь мы не будем останавливаться на этом подробно, отметим лишь, что убеждение апостола сыграли в этом не последнюю роль*.

*Примечание. Но что же другие апостолы, почему только Иоанн и Пётр последовали за Иисусом ночью? Возможно, они в меньшей степени обладали какими-либо связями, поэтому им и в голову не могло придти мысли войти во двор первосвященника. В темноте они просто рассеялись, потеряв контакт с основной группой апостолов (Иоанном, Петром и Иаковом). При задержании Иисуса были задействованы римские солдаты, что не могло не оказать влияние и на них, как людей из простого народа (как обращались римляне с иудеями, да еще и арестованными по какому-либо подозрению, было хорошо известно). Придание всему действу статуса «восстания против римских властей», до того мирно существовавшей группе людей, могло ввергнуть просто в ступор и непонимание, что и было причиной их некоторого промедления.

Второе, связано было, скорее всего, с тем, что рана, нанесённая рабу первосвященника, была незначительной, да к тому же еще Иисус и исцели последнего вскорости. Исцеление оставляло этот эпизод практически без последствий. И на этом хотелось бы заострить особое внимание.

Как отмечает А.П.Лопухин: ««Ухо» по-гречески не οὖς, а (у Матфея и Иоанна – ὠτίον, у Марка – ὠτάριον) уменьшительное от οὖς и означает, собственно, «ушко». Уменьшительные (τὰ ῥυνία – носики, τὸ ὀμμάτιον – глазок, στηθίδιον – грудка, χελύνιον – губка, σαρκίον или σαρκίδιον – тельце, кусочек мяса) часто употреблялись в греческой народной речи». Т.е. Петр, вероятно, не отсёк ухо целиком, а совершил только ранение (надрез, разрез и т.д.), или отсёк всего лишь маленькую часть (кусочек, если так можно выразиться).

На это косвенно может указывать то обстоятельство, что раб* первосвященника после удара мечом, не производит чего-либо (поспешные действия, крики, угрозы, проклятия и т.д., не отдает команду на атаку Петра солдатам и т.п.) и об этом не упоминают свидетели. Если полностью отсечь ухо – это довольно болезненно. Само ухо – мягкая ткань, не оказывающая практически никакого сопротивления острому ножу или мечу движущихся с некоторой скоростью. (Острым коротким мечом можно перерубить одним ударом без особых усилий пеньковый канат толщиной 20-30мм, не говоря уже о мягких тканях, такое как ухо). При ударе сверху можно ожидать ранения тканей плеча и/или шеи, как следующих за ухом. Из представленного повествования конечно нельзя сделать вывод, что удар был произведён орудием сверху. Но, об этом эпизоде говорится, что Спаситель: «И, коснувшись уха его, исцелил его» (Лк.22:51), т.е. коснулся только пораженного места, а это было ухо.

*Примечание. «…рабу было имя Малх (имя это не иудейское, а арабское, и, вероятно, этот раб был язычником)» А.П.Лопухин. Это не раб в современном понимании этого слова (невольник), нет, а в смысле распорядитель и служитель, хорошо знающий все требования своего господина. Нападение Петра на этого служителя, вероятно, было связано с тем, что он оказался ближе всего к апостолу и/или вел себя как распорядитель и тот, кто выполнял волю своего господина, указывая остальным что делать (как бы заменяя самого первосвященника).

Другими словами, можно заключить, что ранение не было большим и обширным, а удар мечом был как бы вскользь, лишь только задел ухо раба. На это может указывать следующее. Пётр наносит удар только после слов обращенных к Христу (Лк.22:49). Это давало возможность среагировать всем, кто был в непосредственной близости около Петра и сделать необходимое уклонение от удара, отступив на полшага, например, в сторону. Удар, вероятно, пришелся по касательной и не произвёл большой и обширной раны, с глубоким порезом*.

*Примечание. Как упоминают евангелия, это было правое ухо (Лк.22:50; Ин.18:10). Из этого можно предположить, что если Пётр был правшой, то раб не стоял к нему лицом к лицу, а находился немного в стороне или уклонялся от удара в этот момент. Возможно, удар был нанесён сзади, т.к. апостолы могли стоять в стороне, и такое развитие событий также могло иметь место, ведь после того как «подошли люди и схватили Иисуса. Тогда один из тех, кто был с Иисусом, выхватил меч…» (Мф.26:50,51;IBS). Другими словами Пётр реагирует не на разговоры, а на действия. Как упоминает ап.Иоанн до этого состоялся разговор у пришедших с Иисусом: «…Опять спросил их: кого ищете? Они сказали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: Я сказал вам, что это Я; итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут…» (Ин.18:7,8).

Другое на что можно обратить внимание, что раб не произносит никакого звука, после поражения мечом. Такой удар мог вызвать острую боль и как реакцию на это, крик пораженного. Можно себе только представить, что могло бы произойти после этого. Вот что бы сделали ли солдаты, да и просто люди находящиеся и без того в напряжении от ожидания возможной ночной вооруженной потасовки, услышав пронзительный крик своего сотоварища? Наверное, уговаривать кого-либо, не трогать их и отпустить (апостолов совершивших это), вообще уже не имело бы какого-либо смысла (Ин.18:8). Солдаты бы видя такое, без разбора могли начать бы рубить всех подряд, не трогая, возможно лишь тех, кто уже лежал на земле. Оглушительный крик в ночи, как сигнал к бою, вот оно … началось … для чего нас сюда и позвали.

В этом отношении Пётр неимоверно рисковал и подвергал свою жизнь опасности еще в большей степени, чем, находясь позже в доме первосвященника. Однако отсутствие крика (или каких либо звуков, голосовых сигналов), а также быстрая реакция Иисуса и исцеление, позволили избежать худшего. Ну и действительно свет факелов не даёт нужной перспективы и стоящие уже в третьем-четвёртом ряду не до конца и не совсем понимают, что происходит на маленьком пространстве около всего нескольких людей. Имея в голове цель, арестовать кого-либо и отбить его от других, в случае необходимости, а также предупрежденные, что вооруженная потасовка может иметь место, эти люди бы реагировали бы соответственно*.

*Примечание. На незначительность (не оказавшего никакого влияния на дальнейшее развитие событий) самого эпизода ранения Малха, косвенно указывает и тот факт, что само исцеление раба не упоминают все евангелисты, кроме Луки (22:51, что, вероятно характеризует его, как врача, ведь кровь не останавливается мгновенно, и продолжат течь, если не предпринять что-либо, напр. исцеление). Для всех других евангелистов, не важно было ли исцеление или не было вовсе, для них главным остаётся передача смысла происходившего. Извлечение меча Петром ими упоминается скорее с исполнением пророчеств и с наставлением, сделанным Иисусом («мечом и погибнет»). См. Мф.26:52,53; Ин.18:10,11. Марк, как кажется же, вообще не упоминает этот эпизод в связи с чем-либо, передавая только последовательность событий Мк.14:47.
Из этого и можно сделать предположительный вывод, что ранение не было значительным и не имело каких-либо последствий. Скорее всего, сам этот эпизод могли видеть только всего несколько человек стоявших в непосредственной близости к Иисусу (10-20чел.). Самого Петра этой же ночью узнал всего один человек, присутствовавший в саду – родственник Малха (Ин.18:26), т.е. круг людей был, вероятно, очень ограничен, остальные же узнавали Петра, т.к. видели его до этого с Иисусом, напр. на праздниках, проповеди и т.д.

Но почему же тогда, если рана была не значительной, и не было никакой угрозы всё обратить в хаос и ночной кошмар с неизвестными последствиями, Иисус все же исцеляет Малха? Возможно ли было оставить всё как есть? Скорее всего, нет. Вероятно, это было связано с тем, что Спаситель уже заранее знал, как будут развиваться все эти события (Мф.26:34). Сам Малх не был в чём-либо виноват (в полном смысле этого слова, хотя он и слышал об Иисусе и возможно даже был свидетелем Его чудес), однако в данный момент он просто выполняет поручение. Да конечно, Спаситель и здесь проявляет милосердие, помогая практически не в чём не повинному человеку, имевшему, вероятно, только одностороннее представление об Иисусе (ср.Лк.23:34). Но ведь рана же и сочащаяся кровь, явно могли быть «обвинительной базой» как против самого Спасителя (смотрите, они таки оказали вооруженное сопротивление, какие нужны еще доказательства, и тут римский наместник должен будет реагировать в полной степени, т.к. на лицо явное неподчинение властям по первому их требованию, ведь арест производился в присутствии римского трибуна см.Ин.18:12).

Да и сам Пётр, после такого, попадает в неприятную ситуацию с непонятной перспективой (ведь он теперь явный преступник, в газах религиозной верхушки, и это не потребует сбора каких-либо дополнительных свидетельств и фактов, всё уже совершено, нет сомнений, что сам Малх и его родственник подтверди ли бы факт нападения с мечом Ин.18:26). А так, после событий в Гефсиманском саду, раб предстаёт в надлежащем виде, и без явных насильственных признаков и каких-либо повреждений. А что там произошло в саду, был ли удар мечом или не было, или это было просто демонстрация намеренья Петра, а после он подчиняется власти, вот кто потом будет разбираться при отсутствии явных последствий? (но всё же его имя умалчивают первые евангелия на всякий случай).

Даже этот, такой небольшой эпизод вызывает некоторое удивление от продуманности всего того, как должны были развиваться события. Удивление оттого, что они могли начать развиваться совсем в другом русле, и к чему это могло привести неизвестно. Этот эпизод не оставляет сомнения, что все, включая ангелов наблюдали за происходящим и направляли его в нужное русло. Ведь ошибись Пётр всего на пару сантиметров, и можно было бы ожидать совсем другой исход. Но, судя по всему, он не мог совершить такую ошибку, хотя и не осознавал того, что делает в тот момент.